И даже когда я смеюсь, я должен плакать…

Новацкий останавливается перед Мишей, долго его разглядывает и затем говорит:

— Ваше имя Кафанке?

— Да.

— Меня зовут Яцек Новацкий.

— Очень приятно, мистер Новацкий. Как я уже сказал мисс Нине, я хотел говорить с мисс Эмма Пли…

Движением руки Новацкий прерывает Мишину речь.

— Откуда вы приехали?

— Из Сараева.

— Откуда? — Новацкий отступает на шаг. Осторожность никогда не мешает.

— Прошу прощения, в Сараеве у меня была… пересадка, — говорит Миша, — но моя родина — Германия.

— Ну, хорошо, — воодушевляется Новацкий, — тогда хайль Гитлер!

Вот так представляют Германию не только в Америке, с горечью думает Миша, не удивительно после всего этого то, что в Германии происходит и становится все хуже.

— Полноте, мистер Новацкий, — говорит он мрачно. — Не все люди в Германии нацисты. Например, я точно к ним не отношусь. Я наполовину еврей.

— А наполовину нацист? — шутит Новацкий. — Извините, вы ищете мисс Плишке?

— Да, да! — кричит Миша, у него нервы напряжены до предела. — Мисс Плишке — двоюродная сестра моей матери. Я ей послал телеграмму, еще из Сараева, что я приеду.

— Да, — говорит Новацкий задумчиво, — я получил телеграмму сегодня утром и сразу же ее переслал.

— Пе… пе… переслали? — начинает заикаться Миша. — Ку… куда?

— В Лос-Анджелес.

— По… почему вы переслали телеграмму мисс Эмме Плишке в Лос-Анджелес? — спрашивает Миша и сопит.

— Потому что она там живет.

— Эмма Плишке живет в Лос-Анджелесе? — Мишу бросает в холод.

— Да, — кивает Новацкий. — Она живет там уже больше полугода. Только не огорчайтесь! Все в порядке. У меня есть письмо для вас. Я сейчас найду его. Эмми ждет вас в Лос-Анджелесе. Еще немножко пролететь, ха-ха-ха.

— Ха-ха-ха, — механически повторяет Миша. Значит, Эмму здесь зовут Эмми.

— Почему мисс Плишке уехала?

— Потому что она получила наследство в Лос-Анджелесе.

— Наследство? — Миша снова начинает сопеть. — Что за наследство? Я вас умоляю, мистер Новацкий, будьте милосердны, не заставляйте вытягивать из вас каждое слово!

— Большой магазин комиксов в пригороде Лос-Анджелеса, — говорит Новацкий. — Пойдемте, позвоните ей!

31

Горят дома. Раздаются выстрелы. Сраженные люди падают на землю, убитые, тяжелораненные. Пожарные машины мчатся по пустынным улицам огромного города. Тех, кто пытается тушить пожары, тоже обстреливают. Вот упал один пожарник, другой… Трещат автоматные очереди. Черный дым окутывает кварталы. Воют сирены машин «Скорой помощи». Врачей, которые пытаются спасти тяжелораненных, тоже обстреливают. Они умирают точно так же, как и те, кого они намеревались спасти.

Здесь черные парни убивают белого. Там белые убивают черного. Здесь и там слышен звон выбитых стекол. Люди громят витрины, врываются в магазины, тащат телевизоры и коробки с обувью, белье, ковры, мебель, холодильники, продукты, шубы…

Владельцы магазинов стреляют из пистолетов и автоматов вдогонку ворам, вот одному в голову попадает бутылка виски — алкоголь вытекает, смешиваясь с кровью грабителя. Толпы черных и белых, готовых убивать, надвигаются из трущоб по направлению к другим частям города: на северо-запад, к Глендейлу, на юго-восток, в Лонг-Бич и Анахайм, даже до Беверли-Хиллз, где живут богатые, там есть чем поживиться. Хорошо горит!

Меньше чем через сутки после того, как вспыхнули первые беспорядки, начались пожары во всех частях города.

— Наверное, по сравнению с этим Югославия — рай, куда можно ездить на отдых, — стонет пожарный Марио Лопес. — Мы уже не знаем, куда кидаться, — везде горит!

— Только во Вьетнаме, — говорит полицейский-негр с покрасневшими от дыма глазами, — было что-то похожее.

Городской мэр Том Брэдли, тоже негр, ездит в бронированном «Шевроле» по огромному городу, пытаясь успокоить разбушевавшихся его белых, черных и желтых жителей, — тщетно. Каждый раз его забрасывают камнями, — люди в масках стреляют в него. Наконец, он обращается к горожанам из телецентра CBS:

— Сограждане, я вас умоляю, прекратите насилие! Насилие не решает никаких проблем! Уже сейчас в Лос-Анджелесе 31 человек убит и 1300 ранены. Больницы переполнены, в городе более 2000 пожаров, нанесены убытки в один миллиард долларов… Опомнитесь…

Никто не хочет опомниться, слишком велика ненависть к непохожим. Снова по городу движутся толпы, грабя, поджигая и убивая. Хорошо горит!

Все это Миша видит на экране телевизора в гостиной Эмми Плишке. Вот он и у цели… Эмми одновременно смотрит и ест пиццу — это, в телевизоре, как кино, совершенно не портит аппетита. Пиццу она покупает в магазине «Дели», на первом этаже ее дома на бульваре Комптон. «Дели» — так называется магазин деликатесов, и Эмми всегда заказывает там еду. Так намного проще, говорит она, все, кого она знает, предпочитают эти вкусные готовые блюда, там есть все, что душе угодно, включая пирожные и торты.

Президент Буш распорядился откомандировать сюда 4 тысячи вооруженных солдат, 6 тысяч национальных гвардейцев и 10 тысяч полицейских, — итого 20 тысяч человек для восстановления общественного порядка, но восстание продолжается, самое крупное в Соединенных Штатах со времен расовых волнений в шестидесятые годы…