И даже небо было нашим

Через несколько километров дорога стала неровной. Если вначале она была похожа на вьючную горную тропу, то теперь сузилась до размеров двойной колеи, проложенной, по всей видимости, гигантскими колесами того самого джипа, на котором мы и ехали. Посередине тропы росла трава. Я вспомнила подъездную дорогу на ферме, но эта была более опасной — совсем разбитой, как после наводнения. Из-за впадин и кочек джип трясло так сильно, что, казалось, еще немного — и он перевернется. Глядя в зеркало заднего вида, Юрген знаком велел мне схватиться за резиновую ручку, свисавшую с потолка, и я успела это сделать за мгновение до того, как колесо джипа попало в особенно глубокую впадину и я слетела со своего сиденья. Немного дальше Юрген остановился, вышел из джипа и осмотрел одну из покрышек. Он открыл заднюю дверь, достал ящик с инструментами и вернулся к переднему колесу.

— У нас пробито колесо? — спросила я Джулиану. Я инстинктивно обернулась, чтобы взглянуть на нее. Это можно было истолковать как перемирие, в чем я тут же раскаялась. Но Джулиана едва взглянула на меня.

— Он снижает давление в шинах, чтобы у колес улучшилось сцепление с дорогой, которая дальше станет только хуже.

Когда Юрген проделал эту операцию со всеми четырьмя колесами, мы двинулись в путь. Мне казалось невозможным, что дорога может стать еще хуже, но я ошибалась. В течение следующего часа мне пришлось все время держаться одной рукой за резиновую ручку, а другой — за сиденье. Пальцы у меня побелели от усилия. Но эти постоянные встряски не могли замаскировать внутреннюю дрожь, которая началась у меня при мысли о страшном месте, куда мы направлялись. Хотя нет: не само место внушало мне страх, а встреча с Берном после долгой разлуки. И эта дрожь, почти конвульсивная, не прекратилась и тогда, когда дорога вдруг выровнялась, колеса джипа покатили по мягкому, как ковер, и ровному песку у подножия вулкана. Небо здесь было еще более странным, чем в других местах, тускло-голубое, сплошь в белых полосках, пересекавшихся под разными углами.

Юрген снова повозился с шинами, но теперь он увеличил давление. Я не отрываясь разглядывала невысокие деревца, росшие на склоне, похожие на рододендроны. Это были первые растения, которые я увидела после приезда сюда. Затем я заметила вдали сооружение, похожее на судно для перевозки лошадей, единственный след пребывания человека в этой пустыне. Джулиана спросила Юргена, долго ли еще не стемнеет: был уже шестой час. Юрген пожал плечами и сказал, что мы уже на месте.

Внутри этого сооружения на деревянных полках были расставлены по размерам черные сапоги. Напротив, в ящике, лежала куча грязных защитных касок.

— Надо переобуться, — сказала Джулиана.

— Останусь в этих, — ответила я.

В сложившейся ситуации принять от нее какое-либо одолжение было невозможно. Но она с такой жесткостью произнесла: «Здесь ты должна делать то, что мы скажем» — что я нагнулась и начала развязывать шнурки на кроссовках. А вместо них надела ботинки Джулианы.

— Завяжи шнурки на щиколотках крест-накрест. Затяни как можно туже, — приказала она все тем же властным тоном.

Затем Юрген дал мне пару сапог, каску и толстые носки, от которых пахло застарелым потом. Он объяснил, что все это надо будет надеть перед тем, как войти в пещеру, а туда идти еще полчаса. Он указал направление.

— Лавовое поле, — объяснил он, показывая на нагромождение широких, плоских скал, открывшееся перед нами. Это пространство прорезали маленькие каньоны, похожие на прожилки в камне. Пещера была где-то там. Берн был где-то там.

Переход через поле занял больше времени, чем предполагалось. Возможно, я двигалась не так быстро, как думал Юрген, или же время пути рассчитали, соединив две точки воображаемой прямой линией, а нам надо было выискивать лазейки среди скал. Я очень устала, была совсем без сил, но внутреннее напряжение поддерживало меня. Один раз я неловко встала на камень и подвернула ногу. Джулиана успела подхватить меня сзади, не дав упасть, но мне пришлось на несколько минут остановиться. Юрген присел передо мной на корточки, положил мою ногу себе на колено, развязал шнурки и осторожно покачал ступню то в одну сторону, то в другую. Затем спросил, смогу ли я идти дальше: если я не смогу идти самостоятельно, он не пустит меня в пещеру. Щиколотка болела, но я сказала: да, я в состоянии идти, — и, как могла, старалась скрыть, что прихрамываю.

У входа в пещеру мы увидели палатку и двух девушек. Они сидели за походным столом, на котором стояли два термоса. Нас быстро представили друг другу, девушки явно знали заранее о моем приезде и ждали меня. Они обменялись несколькими словами с Джулианой по поводу нашего опоздания, возможно, сказали они, сегодня уже не стоит идти в пещеру, лучше отложить экскурсию на завтра. Джулиана настояла на том, чтобы мы побывали там сегодня. В итоге мы договорились, что вернемся самое позднее через час.