И дети их после них

Она хихикнула, лакричный вкус был у ее зубной пасты. Она укусила его за шею, стала искать губами его рот, подбородок, почувствовала, как его руки скользнули ей под футболку и крепко сжали груди. Она приподнялась и повернулась к нему спиной, вжавшись всем своим задом в его таз. Он схватил ее за горло. Она громко ойкнула.

– Тихо!

На этот раз он призвал ее к тишине. Она еще недолго поиграла с ним. В тесной палатке они плыли посреди пустоты, одинокие, самодостаточные. Соседство других палаток, мрак, лес только разжигали их страсть. Спаявшись телами, они ввинчивались друг в друга, чувствуя, как нарастает взаимное желание. Антони крепко обнимал ее за шею, за живот. Она вся размякла и только постанывала, только потела в тисках его рук. «Крепче», – сказала она, и он сильнее сжал ее в объятиях. Из груди у нее вырвался новый стон, похожий на мяуканье. Затем, не в силах больше сдерживаться, она снова повернулась, и их губы тут же встретились. Они осыпали друг друга нежными поцелуями, их рты раскрывались, словно пончики, полные сладкого варенья. Антони ощущал ее мягкий язык, обильную теплую слюну. Мурашки побежали по его яичкам, он слышал все учащающееся, влекущее дыхание Ванессы, и член его набухал все больше. От наслаждения девушка дышала носом. Она стала искать его лицом, их щеки, носы, лбы терлись друг об друга, потом поцелуи возобновились с новой силой. Вскоре это стало уже делом чистой техники. Было чудесно, они наполняли друг друга. Какой-то звук заставил их замереть.

– Ты слышал?

– Нет.

– Точно?

– Ну да, – сказал Антони.

Ему хотелось продолжить, и поскорее. Он был уже готов. И, если честно, боялся, что возбуждение спадет.

– Я тут все время всего пугаюсь, – пояснила Ванесса. – Как-то ночью мне стало так стремно, что я даже пошла спать к девочкам.

– Ну и как, классно было?

– Им по двенадцать лет, придурок.

– Чего ты боишься-то?

– Это все лес. Там все время что-то потрескивает. А еще я боюсь «головастиков».

– Они сюда не придут.

– Ага, как же. Мы как-то утром нашли развешенных на деревьях убитых ежиков.

– И что?

– Это их рук дело. Они их жрут, я думаю.

– Ерунда все это.

Пока они так перешептывались, Антони просунул руку ей за спину. Пересчитал все позвонки, провел ладонью по бокам, по бедрам. В ложбинке на пояснице обнаружил капельки пота. Ванесса лежала влажная, вся колыхалась, слова ее звучали приглушенным жужжанием в перегретом воздухе палатки, а страх лишь обострял наслаждение. Антони поднес к губам пальцы, они были влажные от ее пота. Его больше не заботило, встанет у него или нет. Он хотел только одного – прижаться животом к животу Ванессы и смешать свой и ее. С него буквально текло. Он вытер лоб.

– Тебе не жарко? Тут подохнуть можно.

Вместо ответа девушка просунула руку между их тел, расстегнула ему джинсы и принялась через трусы массировать ему член. У нее хорошо получалось. Она делала это для себя. Антони что-то пробормотал.

– Да молчи ты…

Юноша нащупал фонарик и включил его.

– Ты чего?

– Секунду. Я хочу тебя видеть. Пожалуйста.

Ванесса не стала противиться, и он увидел совсем рядом ее серьезное лицо, бархатистое и смуглое. Антони немного откинулся назад, чтобы лучше рассмотреть ее. Она по-прежнему деловито его массировала. Он хотел было запустить руку ей в трусики, но она отстранилась.

– Дай я сама, – сказала она.

Она стала спускать его джинсы, он помог ей. Потом последовали трусы. Она взяла в руку сам член. Послюнила ладонь, чтобы дело шло лучше. Ощущения у Антони были неописуемые, что-то текучее, острое поднималось через поясницу до самого затылка.

– Блин, как хорошо-то.

Она не слушала его. Не спуская глаз с его члена, она продолжала его массировать, время от времени запуская руку под самые яички, – во больная, ну просто больная! В ее взгляде была отстраненность статуи, какая-то маниакальная непроницаемость.

– Сейчас ты меня трахнешь, – сказала она.

Он закрыл глаза. А ведь он сможет. Вот это он точно сможет.

– У тебя резинки есть?

– Ага.

Она выпрямилась, чтобы снова встать на четвереньки в другом углу палатки. Повернувшись к нему спиной, она вывалила на землю содержимое сумки и рылась в нем.

– Черт, куда же я их дела?

– Не двигайся.

– Чего?

Она изумленно взглянула на него через плечо.

– Не двигайся, говорю.

– Ну ты больной.

При этом она хитро улыбалась. Игра продолжалась. Он навел на нее фонарик.

– Изогнись немного, чтобы лучше видно было.

– Не буду, кончай свои глупости.

– Молчи, а то на помощь позову.