i ebdddae2db928a4a

   - Простите моя госпожа, - слегка склонил голову он. Ещё разок посмотрел на уже окоченевшие тела и окликнул кого-то. - Хейла!

   Женщина, прибежавшая на его зов, тоже была мне знакома. Она поклонилась низко-низко перед мужчиной, признавая его силу.

   - Капитан Грейон? - обратилась Хейла.

   - Уберите трупы. И чтоб больше не брали добровольцев из людей! - пнув сапогом мертвеца, он вонзил окровавленные ногти в подбородок подчинённой, приподняв лицо. - На страже должны стоять наши воины, либо воины богини. Кроме меня и Дарейга никто сюда не имеет права входить. Даже ты! Всё ясно?

   - Слушаюсь, - отчеканила женщина.

   Через мгновение растерзанных стражников убрали. Капитан Грейон присел рядом со мной. Я невольно отползла в сторону.

   - Вас больше никто не потревожит, - обещал он свою защиту.

   - Алания, мне нужно к ней! - пожаловалась ему я.

   - Дарейг сейчас что-нибудь принесёт вам. Это облегчит переход.

   В шатёр вошёл человек, укутанный в мантию настолько, что казалось, будто это балахон с руками, а носителя там и вовсе нет. Только запястья были открыты. Дарейг подал мне золотой кубок с тёмным напитком. После долгих прогулок по пустыне, я приняла его и выпила не чувствуя ни вкуса, ни запаха.

* * *

   Она сидела в чёрно-красной пустоте, прижав колени к груди. Раскачивалась и бормотала что-то. Плакала и злилась из-за того, что я неожиданно бросила её. Подбежав к ней, я обняла за плечи обиженную девушку, свою дочь. Гладила по голове и приговаривала: "Ничего не бойся, я рядом!"

   - Ты! - оттолкнула меня она, и я упала, не понимая, чем разозлила.

   Бросилась трепать меня, словно тряпичную куклу, ударила головой об песок.

   - Вставай! - приказала Алания. - Пойдём, я покажу тебе, что происходит с теми, кто бросает своих детей!

   Схватив за локоть, она подняла и потащила меня к тёмной клубящейся дымке. Мы шагнули в неё и оказались в очередном, незнакомом и чужом мире, или сне - я уже не отличала одно от другого. Наверное, моя прежняя жизнь, которой я не помню, была чьим-то сном.

   Таких домов я раньше не видела. Сомневаюсь, конечно, но всё же этот был совсем странным, как и то, что находилось в нём: вычурная мебель, коробка с картинками и человечками, другая коробка со льдом, вместо привычной печи или камина - не чадящее нечто с четырьмя огненными пластинами. Как раз около последней суетилась женщина в коротком платье цвета молодого вина. Она что-то готовила. Маленькая девочка с двумя косичками сидела за столом и смотрела ей в спину. Ждала обеда. Хлопнула дверь и в маленьком помещении появился мужчина. Лысоватый, некрасивый, в забавной одежде, совершенно не скрывающей его огромное пузо (прямо, как у беременной). Женщина повернулась к нему. Крепко сжимая сковороду, она обернулась к мужу. Два нецензурных слова вместо приветствия и стало понятно, где провёл ночь и часть дня хозяин дома, какого мнения о нём супруга, и как лучше поступить дальше. То есть они разошлись. Мужчина мигом собрал свои вещи и снова хлопнул дверью. Женщина уставилась в окно и долго, надрывно ревела, не обращая внимания на ребёнка, до сих пор сидящего за столом в ожидании обеда. Девочка слезла со стула, дёрнула маму за юбку и получила такую пощёчину, что детская головка просто чудом удержалась на тонкой шее. В зелёных глазах ребёнка мелькнул пожар злости. Она не расплакалась. Проглотила унизительное чувство и оставила мать одну - мучиться. А ночью, когда женщина уснула, чьи-то маленькие пальчики открыли вентиль на кухне и дом наполнился вонючим воздухом...

   Утром приехали кареты с мигающими фонарями на крышах. Из них вышли люди. Девочку забрали и отвезли к отцу и его новой семье. Её маму тоже забрали и отвезли на кладбище.

   - Она меня не любила! - сказала Алания. - Ты ведь такой не будешь?

   Я не знала, что ответить. А она повела меня дальше.

   Маленькая девочка теперь подозрительно, словно прицениваясь, рассматривала мачеху. Женщина раскачивалась в кресле с младенцем на руках. Пела колыбельную. У неё был такой прекрасный голос, как у дивной птицы - мягкий, сладкий. Хотелось слушать и слушать. Малышу тоже нравилось. Он притих, задремал, прижавшись к её груди.

   - Я есть хочу! - выглянув из-за двери, заявила девочка с косичками.

   - Ты уже взрослая, - улыбнулась ей мачеха. - Попробуй приготовить что-нибудь сама. Вас же в школе на трудах учили? А я уложу твоего братика спать, приду и мы вместе с тобой покушаем. Хорошо?

   - Значит, его ты кормишь, а меня... - оскорбилась падчерица.

   - Он маленький. Он сам не может приготовить. Побудь нашей помощницей, приготовь сама. - Ласково просила её женщина.

   Девочка ушла на кухню. Она вскипятила воду, сварила бульон, щедро приправила его ядом от грызунов, и угостила мачеху. Младший братик кричал в своей колыбельке, словно чувствуя беду. Но было поздно. Сестрёнка заглянула в комнату и, посчитав, что ребёнок замёрз, туго спеленала его одеяльцем. А потом и подушку сверху положила...

   Отец, когда увидел всё это, сошёл с ума и повесился. Дочка не возражала - он должен был понести наказание за то, что бросил маму и её.