И еще была любовь

Оказывается, делегация состояла в основном из археологов – надо же! Приехали в наш город, осмотрели достопримечательности, но ничегошеньки, что грело бы душу ученого, им не показали. А тут такие сокровища, да только с раскопок – с черепков еще не всю пыль веков отряхнули!

Седовласые дядечки сразу разулыбались, напряжение как рукой сняло, и разговор потек совсем по другому руслу. На прощание добрый Максим великодушно подарил профессору Мичиганского университета остатки средневековой чашки и даже почти целый кувшин. Счастью американца не было предела – надо было видеть, с какой осторожностью он упаковывал эти подарки в бумагу! Наконец делегация отбыла восвояси, но ошибочно было бы думать, что на этом история и закончилась.

Часа через два, когда все уже собирались по домам, появилась давешняя переводчица:

– С вашими подарками у меня теперь проблемы!

Опять начинаю оправдываться – дескать, Максим Павлович виноват, нашел что дарить, но ее не так просто успокоить:

– Они не пошли на обед – упаковывают ваши горшки и боятся, что на границе эти сокровища отнимут. Короче, дайте справку, что черепки не представляют национальной ценности!

Эх, ничего себе, заявочка, да где же её взять-то, справку эту?

Однако думали недолго – состряпали на обычной печатной машинке, на фирменном бланке, со всеми печатями Дворца, которые только нашли. С этой справкой американцы благополучно и уехали – видать, «таможня дала добро», а я действительно в археологии ничего не понимала – ну то есть ни уха, ни рыла…

***

      Дачный участок – именно так – участок, а не дачу, я купила ранней весной. Радости не было предела – все разговоры сводились к этому приобретению. Теперь мои дети будут рвать яблоки прямо с дерева, а спелую клубнику есть непосредственно с грядок. Участок был совершенно пустой – вопросы что сажать и где брать стояли в полный рост. Не избежал этих разговоров и Алексей.

В тот день, когда он с Вовчиком – своим соседом по даче, сидел у меня в гостях, я опять завела эту песню. День был праздничный, под окнами гуляли толпы народа – город отмечал очередное столетие, и настроение было соответственным – хотелось подвигов и… малины.

– Лешечка, – подлизывалась я, заглядывая в глаза, – мне ведь еще и малина нужна, причем срочно.

– Так у нас на даче этого добра – как грязи! – тут же попался на удочку наивный Вовчик.

Лешка, честно говоря, ехать сначала не хотел – как что-то чувствовал – но Вовчик, стукнув кулаком по столу, сказал: – «Поехали»! – противник сдался, и мы снялись с места.

Вечерело. Мимо охранника прошли дружной веселой компанией, а подлый страж порядка, имеющий четкие инструкции от Вовкиной жены, стуканул ей немедленно.

Не ведая ничего этого, мы спокойно расположились на Лехиной даче. Гостеприимный хозяин разжег камин, настрогал нехитрую закуску, поставил на стол чудесное домашнее вино:

– Это вам, а у меня завтра полеты, – сказал он, а мы и спорить не стали: нам больше достанется.

Стоял теплый сентябрь, где-то жгли костры, дымок тянулся по земле и в пруду самозабвенно квакали лягушки. Мы о чем-то спорили, пели песни (в основном мы с Вовчиком), обсуждали теорию посадки растений и выкопали пару кустов малины – все было чудесно.

      А в это самое время Вовкина жена, прихватив для усиления рядов своих родителей, уже мчалась на дачу.

      Почему мы с Алексеем отправились спать в дом Вовы, для меня до сих пор остается загадкой, только среди ночи послышался какой-то шум.

– Я – в разведку, – сказа Лешка, вышел на улицу и остолбенел: вдали из-за угла выходил наш друг (читай – мой собутыльник), его жена, тесть и теща. Вовчик, к немалому своему удивлению, встретил их, когда сидел со сторожем у ворот, продолжая содержательные беседы «за жизнь».

По пути в компании разгорался скандал – крики разносились далеко по округе. Жена продолжала пытать Вовку, виртуозно уходившего от разговора о «даме», и процессия приближалась к даче, где заночевали мы. Все остальное стоит перед глазами, как будто было только вчера.

      Не поняв серьезность ситуации, я замешкалась и, выскочив из дома немного позже Лешки, наткнулась на дедка, присевшего на скамейку напротив дверей:

– Ты бы, дочка, того – делала ноги! – ухмыляясь, сказал он, сам видать куролесивший в молодости, а потому сочувствующий, – Не то мои девки тебе их точно повыдергивают!

Опешив от такого «дельного» совета и ближайшей перспективы, я присела в темноту под куст крыжовника и дальнейшее наблюдала оттуда.

Вовчик, отбиваясь от жены и тещи, уже подошел к своему домику, когда прозвучала роковая фраза:

– Чтобы ноги твоей больше на даче не было! – кричала жена: ей было очень обидно – муж молчал, как партизан и «даму» она не поймала. Конечно, надо было бы добавить «без меня», но в пылу скандала на такие мелочи внимания не обращают, а зря, совсем зря.

Возмущенный Вовчик задохнулся от этой наглости, но выпито было много, а потому «тормоза» отказали. Схватив скамейку, он размахнулся во всю ширь богатырского плеча и прошелся ею по стеклянным окнам веранды, приговаривая: