И это все, за что я борюсь (СИ)

Ведьма долго смотрела на меня, покручивая в руках какую-то склянку. Наконец, она глубоко вздохнула:

— А последствий ты не боишься?

«Сейчас я боюсь только не успеть» — прозвучало у меня в голове.

— Нет. — Односложно ответила я.

Лицо Эгерды снова приобрело выражение удивления и ухмылки одновременно. Она повернулась к своему многоярусному шкафу и вытащила из небольшого ящичка какую-то прямоугольную коробочку.

— Тогда, — Проговорила она, поворачиваясь, — Я могу дать тебе только это. Оно избавит тебя от боли, но на время. Здесь хватит на неделю, может, чуть больше.

Медленными шагами она вернулась ко мне и протянула узорчатую шкатулку. Приподняв крышку, я увидела внутри тускло мерцающий порошок со странным сладковато-горьким запахом.

— Что это?

— Тебе не обязательно знать. — Эгерда уселась в свое кресло, закинув ногу на ногу, — Это лекарство.

— Что мне с ним делать? — Непонимающе спросила я, закрывая шкатулку.

Старуха хитро усмехнулась:

— Ты и вправду не знаешь? Я могу показать. Сядь и делай, что я говорю.

Я напряженно подчинилась, поставила шкатулку на стол и открыла ее, как и сказала ведьма.

— Заодно и проверишь, есть ли действие. — Хмыкнула Эгерда, — Отсыпь немного на стол и сделай пальцами дорожку.

Отчего-то мое сердце заколотилось в груди, как испуганная птица в клетке. Руки едва подчинялись, я боялась просыпать драгоценный порошок и ненароком разозлить Эгерду. Но она смотрела на то, как я выравниваю лекарство, с плохо скрываемым безразличием. Когда все было готово, она приказала мне зажать одну ноздрю, а второй вдохнуть весь порошок и подождать где-то минуту.

Я боялась это делать, но как только лекарство попало мне в нос, я ощутила редкостное облегчение, по телу разлилось благодатное тепло, и даже ненависть к этой душной комнате отступила куда-то на задний план. Шли секунды, и я чувствовала, как боль, мучившая меня все эти дни, отпускает мой череп. Мое лицо расплылось в улыбке, когда Эгерда вопросительно выгнула брови.

— Оно работает. — Каким-то чужим, чересчур радостным голосом сообщила я.

— Это самое сильное средство из всех, что у меня есть. И самое дорогое, — Старуха протянула руку, намекая на щедрую оплату.

Я не очень отчетливо помнила, как бросила ей в ладонь несколько золотых и вылетела из комнатушки со шкатулкой в обнимку. Ноги вынесли меня на улицу и пронесли так до самого братства. По дороге я не слушала ничьих разговоров, не останавливалась в тревожных раздумьях и даже не озиралась по сторонам в поисках гвардейцев. Мне было так легко, словно я снова очутилась в детстве.

Я даже почти забыла о восьмикружии.

Почти.

Глава 18

Так уж вышло, что народ Зотерской империи могут объединить только самые знаменательные события, и в их число, безусловно, входила коронация Синка, которая произошла ровно через неделю после смерти его славного отца.

В этот день вся столица гудела, как переполненный муравейник, улицы заполнились людьми от края до края, кое-где и вовсе было не протолкнуться, и даже гвардейцы, которых стало заметно больше, не могли навести хоть какой-то видимый порядок. Причиной такого интереса стала даже не сама коронация, а то, что произойдет сразу же после нее — оглашение приговора для Бейва Цареубийцы, предателя, изменника и члена тайного общества Шипа, которое, как известно, ставило своей целью погубить всю королевскую семью.

В возгласах толпы чувствовалось радостное предвкушение жестокого зрелища, люди, как стервятники, хотели увидеть кровь и страдания поистине великого преступника. Как-никак, Бейв Цареубийца стал первым магом, который вошел в историю империи только своими злодеяниями.

Стоя среди беспричинно радостных зевак, я не переставала задаваться вопросом — откуда взялась вся эта ненависть? Что плохого сделал Бейв всем им — крестьянам, ремесленникам, торговцам? Отчего же они так хотят увидеть его мучительную смерть?

Молва все чаще подхватывала слово «восьмикружие», и многие с уверенностью утверждали, что Цареубийца достоин только такого наказания. Я не знала, как к этому относиться — с одной стороны, я прекрасно понимала, сколь сильным ударом для Бейва станет подобный приговор, а с другой, восьмикружие, длящееся восемьдесят дней (если Бейв не умрет раньше), дает мне больше времени для разработки плана по его спасению. Если же Синк прикажет казнить парня ну, к примеру, завтра, то мне придется нелегко. Я буду вынуждена работать грязно, не заметая следы, что станет огромным риском для нас обоих. Нас станут искать и, в конце концов, найдут.

Я все еще лелеяла надежду, что смогу вызволить Бейва незаметно, к примеру, подстроив его «смерть» или вызвав в тюрьме какой-нибудь переполох, большую проблему, решение которой будет важнее, чем поиски беглеца. Возможно, для этого мне придется прибегнуть к помощи кого-нибудь из братства, но я знала, что ни Лорента, ни Тадар никогда не откажут мне, даже под страхом наказания.