И Гарри Поттера в придачу!

— Зачем? — вздохнула я. — Твоя мать почувствует себя униженной, только и всего. Но я так поняла, что ругать меня ты не собираешься?

Он бросил на меня косой взгляд.

— Я думал, ты меня бросила, — сказал он, — потом злился, что в такой момент тебя не было рядом. Хотел наказать. Потребовать эту вашу клятву, что ты никогда меня не покинешь даже на время. Но я не буду этого делать, это как если бы я сам напоил тебя маковым отваром и оставил умирать в комнате. Ведь туда никто даже не заглянул. Только дверь снаружи заперли.

Я поежилась. Да, для леди Сесили я была полезным приобретением для семьи, не более. Понятно, что травить меня она не собиралась, просто решала проблему. Дикон, попросил ее принять меня и проследить, чтобы я не удрала до его прихода, это понятно. А она решила проблему по-своему. К тому же она могла злиться на меня по собственным причинам. Догадалась, в чем дело, и действительно не хотела, чтобы семью связывали с колдовством и странными происшествиями. А заодно указала на место наглой девице, полезшей в мужские дела. Хорошо, что Дикон успел. На фиг ее извинения, я просто запомню, к кому не стоит поворачиваться спиной.

— Главное, что ты успел, — сказала я, вздохнув.

— Но ты все равно дашь слово, что подобного не повторится, — Дикон на мгновение нахмурился, — пойми, так нельзя. А если бы тебя узнали?

— Дорсет меня видел, — вспомнила я.

— Он уже никому ничего не скажет, — отрезал Ричард, — они признались в государственной измене и были казнены.

Я перекрестилась. Значит, родственники королевы мертвы. Мы снова изменили историю. Тогда казнили только Энтони Риверса, сопровождавшего принца Эдварда, а теперь всех. А вот лорд Гастингс, похоже, казни избежал.

— А что с королевой? Она все еще в убежище?

— Вряд ли она выйдет оттуда в ближайшее время, — ответил Дикон, — да и видеть ее, честно говоря, не хочется. Я никогда не позволял себе высказываться в ее адрес и относился к ней с уважением, как к жене своего старшего брата и короля, и не собирался как бы то ни было ущемлять ее права и достоинство. А вот у нее, оказывается, тоже были планы избавиться от меня.

— Занятно, — я откинулась на подушки, так как слабость все еще чувствовалась, — чем меньше человек знает о подлинном бремени власти, тем больше жаждет эту власть получить, а об ответственности не думает. Ведь королеву быть королевой никто не учил. Наверное, она справляется со своим двором и теми землями, что ей пожаловал муж. Но управление целой страной — это совсем другое. Финансы, налоги, отношение с другими странами, армия, флот. Да еще и советники между собой грызутся. Налоги сильно поднимать нельзя — народ взбунтуется. И слишком резко снижать тоже — в казне денег не будет. Надо развивать торговлю, соблюдать баланс между интересами наших купцов и иностранцев. Недаром по-настоящему мудрых правителей так мало.

— Моя мать сказала мне, что ты никогда не хотела быть герцогиней, — заметил Дикон, — она считает, что это потому, что ты знаешь свое место. Но мне кажется, что дело тут в другом. Ты умная женщина, Барбара, и ты не считаешь себя неровней мне или Энн, хотя и говоришь об этом. Ты просто так меня дразнишь.

— А когда леди Сесили говорила тебе об этом? — спросила я.

— Еще давно, — он убрал блюдо с остатками фруктов и тоже вытянулся на кровати, — когда умерла сестра Энн.

— Она меня тогда спросила, понимаю ли я, что ты на мне никогда не сможешь жениться, — вспомнила я. — Мы тогда боялись за Энн, а леди Сесили намекнула, что в случае ее смерти тебя быстренько заставят жениться на другой, а та найдет способ от меня избавиться. Странный был разговор. Я люблю Энн и никогда не наврежу ей. И не дам другим навредить. Но, может быть, твоя мать считает, что женщине всегда хочется быть единственной для своего мужчины?

— А тебе не хочется? — он с интересом смотрел на меня.

— Быть единственной? — переспросила я. — Это невозможно, только и всего. Ты ведь не просто Дикон, которого мы с Энн хорошо знаем и любим, к тебе очень многое прилагается. Все эти титулы, обязанности, куча всего. И отделить просто Дикона от герцога Глостера невозможно. А из меня никогда не получится герцогиня. Я рухну под тяжестью короны. Энн же всему этому учили с детства, и она знатная дама.

— А Энн говорит, что она спокойна, когда я с тобой, но любую другую женщину рядом не потерпит, — похоже, что у Дикона был вечер откровений.

— Я тоже согласна только на Энн рядом с тобой, — сказала я.

Он на мгновение прикрыл глаза.

— Иногда мне кажется, — сказал Дикон, — что вы очень ловко управляете мной. В тоже время, сердиться на вас обеих я не могу. Даже не знаю, что делать.

— А зачем что-то делать? — я зевнула. — У тебя столько обязанностей. Я даже боюсь представить, что сейчас творится в совете. А ведь еще и парламент. Коронация эта. Зачем тебе еще и дома какие-то проблемы?

— Незачем, — согласился он, — дома все должно быть мирно и спокойно. Спи давай, брат Саймон сказал, что ты несколько дней будешь чувствовать слабость. Даже не пытайся выйти из дома. Тебе нужно поправиться.