И гаснет свет

– А он общался с другими пациентами открыто? – заинтересовалась Герасимова.

– Нет, насколько я помню, такого не было. Дерек мало с кем говорил. С другими пациентами мог перекинуться парой фраз – насколько это вообще возможно с поправкой на ситуацию. Но долгих бесед не было, хотя их никто не запрещал.

– Получается, если он это и делал, то тайно! Причем по какому-то внутреннему мессенджеру. Давайте просто проверим, а?

То, что Герасимова знала про внутреннюю сеть больницы, было любопытно. Энлэй ей о таком не рассказывал – забыл просто. Получается, упомянул кто-то другой, и этот же человек мог предоставить информацию о Дереке.

Но все это вовсе не означало, что на планшете хранится нечто важное. Энлэй держался за мысль о том, что полиция планшет проверила. Там ничего нет, совершенно ничего подозрительного… Ведь любая странная деталь могла означать, что смерть Дерека все-таки не была самоубийством.

Лезть в это дело еще глубже Энлэю не хотелось, но понимал он и то, что иначе уже не получится. Ночью подсознание намекнуло ему, что в покое просто так не оставит, и продолжения он не хотел.

Он не стал отдавать планшет Герасимовой, он сам зашел в нужный мессенджер. Это, справедливости ради, было не так просто – эксперты из небольшого городка действительно могли упустить программу, о которой не имели никакого понятия. И все равно это ничего не доказывало – зачем Дереку заниматься таким?..

Однако причина нашлась. Глядя на список контактов, Энлэй убедился, что дурацкая версия, вроде как придуманная Герасимовой на ходу, оказалась правдой. Дерек действительно вел довольно активную переписку с несколькими пациентами.

А значит, в его смерти, и без того странной, только что появилось новое обстоятельство.

Глава 8 Виктор Суворов

Оля была не рада тому, что ее напарником в этом непонятном деле стал хмурый китаец, – но рада хоть какому-то напарнику. И не только потому, что Энлэй занимал более высокое положение среди персонала клиники и пользовался большим уважением. Просто Олю не покидало чувство, что за ней продолжают наблюдать. Она не понимала, кто именно. Она пыталась разобраться, украдкой подловить своего преследователя – заглядывала в зеркала, включала камеру на телефоне и направляла себе за спину… Все оказалось бесполезно. Порой ей удавалось заметить лишь слишком быстрое движение – что было несколько подозрительно. Но это же не развлекательный центр, это больница! Понятно, что здесь кто-то может спешить.

Скорее всего, никто за ней не следил. Она повторяла себе это снова и снова, но легче почему-то не становилось.

Она не отказалась бы отвлечься, снова сосредоточиться на расследовании смерти Дерека, однако Энлэй велел ей ждать. И у него, и у Оли на ближайшее время были назначены обходы. Конечно, он прав, и все равно его невозмутимость раздражала. Да и его равнодушие тоже. Так, он сразу же отказался проверять, могла ли Мария быть причастна к смерти Дерека. Хотя медсестра напрямую заявила, что он не имел права жить и уж тем более не заслужил шанс на новое лицо! Что, если она не трогала Дерека, лишь пока операция казалась невозможной? А как только появился донор и для несчастного мужчины замаячил шанс на спасение, Мария сделала то, что в ее мире казалось восстановлением справедливости?

Все это Оля попыталась объяснить Энлэю. Он выслушал со своим фирменным выражением лица не в меру подвижного манекена и сказал:

– Мария из тех собак, которые громко лают, но никогда не кусают. О ней можешь не думать.

– Так ведь никто не знает, была она на этаже или нет той ночью! – попыталась настоять Оля. – Камеры не работали, за ней никто не следил… Она ведь могла увести Дерека!

– Он бы с ней не пошел. Мария не приговаривала его к смерти открыто, но дураком он не был, знал, что она о нем думает. Дерек не стал бы доверять ей ни при каких обстоятельствах. Поэтому о ней забудь. Теми, с кем он переписывался, мы займемся после работы.

Вот Оле и пришлось ждать. Обход ее отвлек, позволил позабыть и о Дереке, и о милой медсестре с глазами убийцы. Но она закончила работать раньше, чем Энлэй – он пока задерживался, – и вновь осталась одна с неуловимой тенью за спиной.

Это нервировало. Оля чувствовала себя маленьким беззащитным зверьком, за которым из зарослей уже наблюдает хищник. Единственный шанс зверька спастись – бежать прямо сейчас и в нужную сторону. А как определить, куда бежать, если непонятно, где притаилась эта зараза?

Оле только и оставалось, что держаться рядом с другими людьми, на виду. Она даже отдыхала там, где ее могли видеть не меньше трех человек. В одном из таких залов ее и обнаружила Клементина.

Они уже виделись, но не общались. Клементина проходила реабилитацию, процедуры не отнимали много времени, поэтому она часто прогуливалась по клинике. Оля успела услышать, что эту пациентку здесь называли «жемчужиной», однако так и не разобралась почему: на фоне истории Дерека все остальное отошло на второй план.