И я открою землю...

…После обычных представлений Глинка сел за рояль и пропел романс Антониды «Не о том скорблю, подруженьки» и этим с первого раза совсем меня покорил… После романса он попросил Степанову посмотреть с ним начало первой арии; оно мне показалось очень ново, оригинально и совсем в русском духе. После арии Глинка обратился ко мне со следующими словами: «М-Пе Воробьева, я должен вам признаться, что я враг итальянской музыки; я слышу в ней на каждом шагу фальшь; и, потому, по приезде в Петербург, я ни разу не был в русской опере, хотя знаю, что вы недавно поставили «Семирамиду» с большим успехом. Я ото всех слышу, что у вас настоящий контральт и что у вас бездна чувства. Ввиду этого — песенку из моей оперы, которую я принес, я попрошу вас петь без всякого чувства… Я это объясню вам, Анна Яковлевна, тем, что Ваня — сиротка, живущий у Сусанина, сидит в избе один, за какою-нибудь легкою работой, и напевает про себя песенку, не придавая никакого значения словам, а обращая более внимания на свою работу…

Глинка приносил певцам отдельные номера оперы: и мы исподволь разучивали наши роли под его руководством. Он чрезвычайно ясно и кратко объяснял, чего бы он желал от исполнителей: говорить он был большой мастер и иногда в двух-трех словах выразит, что он хочет.

Одна из первых оркестровых репетиций состоялась в доме князя Юсупова 1 февраля 1836 года.

Увертюру и первые номера оперы музыканты играли и слушали музыку очень внимательно; но когда стали играть хор гребцов, в котором оркестровка струнных инструментов так натурально изображает игру нескольких балалаек, то музыканты пришли в неописанный восторг, что и выразили автору единодушными аплодисментами; краковяк произвел тоже сильное впечатление… Признаюсь, что это одобрение меня более удовлетворило, нежели все изъявления удовольствия публики.

А. Петрова-Воробьева

Оркестр, хотя плохой, исполнил, однако же, довольно хорошо; управлял им Иоганнис… Хоров (и певческих партий) не исполняли, а кое-где пел я, Бартенева и Волков; несмотря на это, эффект инструментовки оказался удовлетворительным.

М. И. Глинка

Весной 1836 года начались хлопоты о постановке оперы на сцене. Граф М. Ю. Виельгорский устроил в своем доме репетицию первого акта оперы и пригласил на нее директора придворных театров Гедеонова.

…Надлежало добиться приятия моей оперы на сцену. Меня уверяли, что капельмейстер Катерина Альбертович Кавос, написавший когда-то, и удачно, музыку на оперу Иван Сусанин, сильно интриговал противу меня. Время обнаружило противное, он более всех других убеждал директора поставить мою оперу, а впоследствии вел репетиции усердно и честно. Наконец, обязали меня подпискою не требовать за оперу никакого вознаграждения…

М. И. Глинка

Чтобы получить высшее разрешение на постановку оперы, друзья посоветовали композитору посвятить оперу Николаю I. Царь отнесся к этому благосклонно, но по его желанию опере было дано название «Жизнь за царя». Под этим названием опера шла до Великой Октябрьской революции.

Премьера была назначена на день открытия Большого театра, который отстраивался в то время после пожара. В эти трудные для композитора дни Жуковский, Одоевский, Виельгорский, Пушкин, Соболевский были рядом.

Жуковский… дал мне однажды фантазию «Ночной смотр», только что им написанный. К вечеру она уже была готова.

М. И. Глинка

Жуковский будет в пятницу в 9 часов — надеюсь, что и ты навестишь меня и немало обяжешь, если возьмешь на себя труд пригласить от моего имени Пушкина…

М. И. Глинка — С. А. Соболевскому

Музыкант Глинка… зовет нас к себе в пятницу а’ 9 heurs.

С. А. Соболевский — А. С. Пушкину

Встреча состоялась. Знаменитую теперь пьесу для голоса и фортепьяно «Ночной смотр» Глинка пел впервые для Пушкина, Жуковского, Соболевского.

Осенью 1836 года репетиции оперы перенесли на сцену Большого театра.