И исходит дьявол

Зная, что друзья наверняка обеспокоены его отсутствием, Рекс сразу же постарался позвонить, но оператор деревенской телефонной станции сказал, что линия в Кардиналз Фолли не отвечает. Затем он послал аккуратненькую служанку за мистером Уилкесом, и когда эта ценная персона появилась, у нее было спрошено, не слишком ли позднее время они выбрали для горячего ужина.

— Да нет, вовсе нет, сэр, — спокойно ответил мистер Уилкес, склонившись при этом в неглубоком достойном поклоне, чем больше напомнил священника, нежели хозяина небольшой придорожной гостиницы. — Моя жена будет счастлива приготовить для вас легкий ужин. А что вы бы хотели? С рыбой есть небольшие сложности. Я обычно заказываю ее заранее, когда знаю, что у меня будут гости, но сейчас, к сожалению, не сезон. Но может быть, вас устроит молодая утятина или цыпленок? Моя жена, я вам скажу, так умеет готовить цыпленка-мэрилэнд, сэр, что вам не удержаться от восхищений, когда вы его будете есть.

— Цыпленок-мэрилэнд, — воскликнул Рекс. — Для меня это звучит грандиозно! А как для тебя, милая?

Танифь согласилась.

— Прекрасно, если это не займет много времени.

— Минут двадцать, мадам. Не больше. Миссис Уилкес займется этим сейчас же, а тем временем…. У нас есть прекрасный кусок копченого лосося, который мне только что прислали из Лондона. Я бы порекомендовал его вам, если вы хотите поскорее начать свой ужин.

Рекс согласился, и престарелый Уилкес продолжал:

— Мда, сэр, а выпить? Красное вино, если я еще что-то понимаю в этом, пожалуй, самое лучшее для гриля. У меня осталось немного «Клос де Вугос, 1920», за которое мистер Ричард Итон наградил меня благодарным комплиментом, когда обедал здесь в прошлый раз, а его светлость, мой бывший хозяин, всегда говорил, что стакан хорошего вина перед едой подводит вас к границе, за которой начинается аппетит.

Рекс колебался. Он помнил запрещение де Ришло насчет алкоголя, но был настолько неудовлетворен коротким утренним отдыхом и настолько утомлен событиями дня! Да и Танифь выглядела бледной и подавленной, несмотря на сон. Бутылочка хорошего бургундского была бы тем самым, в чем они нуждались, чтобы восстановились их силы и самообладание. Без особого напряжения и с удовольствием он мог бы сейчас выпить с полдюжины коктейлей, но речь идет всего лишь о бутылке, так что хотя бы в основном он следовал рекомендациям герцога. Хорошее вино вряд ли могло кому-либо повредить — и он согласился.

Четверть часа спустя они с Танифь сидели друг против друга за небольшим столиком в углу столовой, наслаждаясь теплыми тостами и копченым лососем, в то время как маленькая, опрятно одетая официантка находилась подле них, готовая выполнить любое желание, а мистер Уилкес наблюдал за порядком с папской строгостью в глазах из глубины зала. Цыпленок был приготовлен превосходно, а вино не притупляло вкуса, и американец еще раз убедился, что был прав, отказавшись от коктейлей перед едой.

Когда с цыпленком было покончено, мистер Уилкес пробормотал что-то о десерте. На это Рекс, заглянув через стол в большие глаза Танифь, ответил неопределенным жестом и понял сам его значение только тогда, когда перед ними задымился свежеприготовленный омлет. Затем мистер Уилкес снова появился перед ними и предложил завершить ужин бутылочкой «Кокбенз 08». Но здесь Рекс был тверд. Бургундское вполне выполнило свою задачу, освежив и мозг и тело. Выпить сверх этого было бы неплохо в других обстоятельствах, но он знал, что теперь это только вызовет сонливость. И он отказался со всей определенностью, несмотря на настойчивость мистера Уилкеса.

Поужинав, Рекс снова попытался дозвониться до Кардиналз Фолли, но получил ответ, что линия все еще не в порядке. Тогда он написал Ричарду записку, указав в ней, что у него все нормально и что он позвонит им утром. Записку он отдал Уилкесу, попросив его отправить с нарочным.

К этому времени Танифь оформила себе комнату. Для того, чтобы снять все недоразумения и недоумения со стороны Уилкеса, Рекс тоже заказал себе номер, но предупредил при этом, что у его спутницы бессонница и они допоздна засидятся в гостиной, а он может закрываться на ночь и ни о чем не беспокоиться. В подтверждение сказанного попросил у хозяина колоду карт.

В большом камине разожгли огонь, и влюбленные уютно устроились за небольшим столиком поближе к теплу и разложили карты. Но как только горничная вышла, они нежно обнялись и с упоением погрузились в рассказы о своих судьбах, без которых не обходится ни одна пара влюбленных.

Рекс был бы от всего этого на седьмом небе, если бы не постоянная тяжесть мысли, что Танифь вовлекла себя в такое ужасное предприятие и что власть Мокаты дамокловым мечом нависла над ее головой.

И о чем бы они ни говорили и что бы ни обсуждали, было ли то из детства или из дней сегодняшних, с удивительной неизбежностью они снова и снова сползали к этому роковому предмету, хотя и пытались его избежать.

Наконец, оба заговорили об этом открыто, осознав, что бесполезно сопротивляться мыслям, которые так прочно захватили сознание.