И каждый день за веком век

– Я хорошо знаю своего сына. Конечно, он о вас заботится, вот только причины у него совершенно иные. Все видели, как вы танцевали на балу.

Взяв с тарелки остатки пирожного, я о-о-очень вдумчиво его жевала, пока не решилась сказать правду.

– Мы с вашим сыном не встречаемся. – И посмотрела главе корпорации прямо в глаза.

Губы Фордайса-старшего тронула едва заметная улыбка и, так же пристально глядя на меня, он спросил:

– И не являетесь любовниками?

У меня перехватило дыхание, а рука непроизвольно метнулась к шее.

Глава нахмурился и подошел ко мне.

– Настя, вам плохо?

Спасение!

– Да! Мне плохо! Тошнит! Может, пирожное несвежее?

– В корпорации за продуктами строго следят, – сдавленно ответил Фордайс-старший и неожиданно спросил: – Вы беременны?

Я аж подскочила с кресла.

– Нет!

Видимо, что-то в моем лице побудило главу мне поверить.

– Вас проводить в медпункт?

– Нет, не люблю врачей. Я схожу за таблетками.

Вызвав секретаря, глава корпорации попросил ее проводить меня до аптеки и пожелал скорейшего выздоровления.

Когда я выходила, спиной чувствовала сверлящий взгяд Фордайса-старшего. Не к добру это.

Купив в аптеке активированный уголь, я поблагодарила секретаря, заверив, что мне лучше, и, едва она ушла, бегом отправилась на крышу.

Фордайс был там и, хмурясь, расхаживал взад-вперед.

– Тебе удалось? – взволнованно спросила я.

Князь вскинул на меня взгляд.

– Ты беременна?

Да что ж это такое?

– Нет! С чего я должна…

Так и не договорив, я смолкла на полуслове. Перед моими глазами встала та самая ночь, когда мы были вместе и без защиты. Однако вердикт я узнаю только недели через две. Женские дни приходили нерегулярно, и точно я буду знать, когда задержка станет приличной.

– Пока не знаю, – тихо ответила я.

– Ты ведь обязательно скажешь, если будешь носить моего ребенка? – прищурился Редклиф. – Я очень рассержусь, если ты от меня это скроешь.

– Каким образом? Корпорация меня не выпустит из своего поля зрения. И скажу тебе по секрету, ничего не тая, – в случае беременности начинает расти живот. Такое не скроешь, и ты в любом случае узнаешь, если это случится.

Фордайс взял меня за подбородок и пристально посмотрел в глаза.

– Я должен узнать об этом первым.

– Хорошо, – возвела я очи горе.

Фордайс отступил, а я повторила вопрос:

– Так мы получили имена?

– Да, слушая ваш… занимательный разговор, я добросовестно все переписал на бумагу. Самый надежный способ быть непойманным.

– И сколько имен посвященных?

– Тридцать три человека.

– Так много?!

– Двадцать один уже умер. Кто-то был в преклонном возрасте, кто-то болел, кто-то погиб. Шестеро из оставшихся в то время отсутствовали в стране и не знали всех подробностей операции. Тот, за которым ты следила, знал об изменениях, но ты его уже проверила. Значит, остается пять.

– Мы будем за ними следить? – загорелась я.

– Не уверен, что тебе стоит…

– Сдам тебя главе.

– Ты невыносима, – покачал головой Фордайс. – Тогда начинаем проверять всех подозреваемых строго по списку.

– Нас ждут приключения, – кивнула я.

– Приключения нас действительно ждут, и гораздо раньше.

– А? – насторожилась я.

– Завтра во дворце праздник в честь дня рождения императора, и нам весь вечер придется быть на виду.

Мне сразу вспомнился сегодняшний разговор с главой корпорации.

– Здец! – выдохнула я.

– Точнее и не скажешь, – согласился творец.

Глава 15 Бал

Празднование по случаю дня рождения императора обещало быть грандиозным и в этот раз открывало светский сезон, на который все должны были прийти в соответствии с этикетом. Что это означает, я узнала лишь в полдень, когда в мою комнату в нашем городском доме вошла бабушка с тремя незнакомыми женщинами.

Оторвавшись от переписки с подругой в соцсети, я недоуменно посмотрела на них.

– Нам пора одеваться, дорогая.

– Но ба, еще рано. – Я посмотрела на часы. – Собираться полчаса, от силы час.

Бабушка переглянулась с женщинами.

– Настя, ты знаешь, как следует выглядеть на балу в честь дня рождения императора?

Я молчала, и бабуля продолжила:

– В двадцать первом веке нравы довольно свободные и строго этикет не соблюдается, не то что раньше, – явно сожалея о былых временах, вздохнула она. – Но императорский бал – это совсем иное.

Я начала понимать плачевность своего положения.

– А можно я не пойду? – пропищала я.

– Нет, император хотел с тобой поговорить, да и не поздравить его – страшное оскорбление.

В ужасе глядя, как бабушкины спутницы вынимают из своих чемоданчиков непонятные мне инструменты и приспособления, я просчитывала: если выпрыгну со второго этажа, останусь в живых или нет? Наверняка останусь, но вот переломы…

– Настя, не дури, – строго предупредила бабушка.

– У меня нет платья! – Я привела последний аргумент.

– Я обо всем позаботилась, не переживай. А сейчас начинай собираться.

Я приняла душ и принялась надевать нижнее белье, выданное бабушкой. Низ комплекта еще куда ни шло, но вот лиф был очень странный, высоко приподнимающий и фиксирующий грудь. Мне стало страшно, и из ванной я вышла с опаской.