И хочется и колется

С ним всё понятно. Он хочет выпытать, но напрямую спросить – кишка тонка. Но я не уверена, что готова его обрадовать. Потому что не вижу в нём радости. К тому же он ясно дал понять: поизображаем семью, пока бабуля в ящик не сыграет, и разбежимся.

В груди опять рождается бешенство. Ненавижу. И не уверена, что смогу выдержать весь этот фарс. Но отступать не в моих правилах, к тому же, мы бумаги подписали. Зачем я сделала это? Лучше бы устно договорились.

– Ладно. Разберёмся, – кивает Крокодил. – Работу, я так понимаю, ты не бросишь?

Я закидываю ногу за ногу и улыбаюсь саркастически.

– Что, генеральному директору стыдно иметь жену поломойку?

– Ну, насколько я знаю, уже у тебя другая должность.

Чувствую, как между лопатками пробегает холодок. Ну, а что я хотела? Что он посмотрит сквозь пальцы на то, что у него в офисе творится?

– Кажется, не я её выбирала, – пытаюсь огрызнуться, но у меня слабо получается. Голос выдаёт.

– Меня всё устраивает, Лиль, – успокаивает он. – Ужинать, я так понимаю, мы сегодня не будем?

Где-то на осколках моей яростной ненависти просыпается совесть. Он же с работы. Спешил, чтобы нас встретить.

– Ты голодный, да? – зачем спрашиваю? Я ведь и так знаю.

– Разберусь, Лиль, – вздыхает Крокодил, – иди спать. Завтра вставать рано. Повезём Костю в детский сад. И ты бы это. День за свой счёт или как там тебе твоя гордость позволяет. Нужно здесь ему что-нибудь подыскать. Рядом. Заодно и адаптируешься. Район изучишь. Магазины.

Я, наверное, от испуга дёрнулась.

– Все домашние расходы – на мне.

Он чувствует и предугадывает все мои слабые места. И всё же пытается хоть как-то приспособиться. А я только палки в колёса. На миг становится стыдно. Ведь я как раз и не стараюсь. Можно сказать, наоборот. Ввожу его в шок, противостою. А он, по сути, даже не огрызнулся.

Прикрываю глаза. Делаю несколько глубоких вдохов-выдохов, чтобы успокоиться. А затем лезу в холодильник.

– Что ты делаешь? – интересуется Север.

– Готовлю тебе ужин, – говорю правду.

– Я сам. Не надо.

И не движется с места. Он тоже устал. К тому же – до сих пор не переоделся почему-то. У него было время, пока мы купались, переодевались, укладывались спать, уснули.

Я вдруг понимаю: у него настоящий стресс. И мне хотелось, чтобы было так. А сейчас – жалко. Он такой поникший сидит. Не играет, не пытается манипулировать, притворяясь бедным и несчастным,

– Ты переоденься, Ген, – говорю я ему и вижу, как он вздрагивает, поднимает голову. И что-то такое в его глазах, что заставляет меня поспешно отвернуться.

Я не хочу больше ни верить, ни поддаваться его очарованию. Влюбляться не желаю – хватит. Это очень больно заканчивается, я помню.

– Не бойся, – выдавливаю из себя улыбку. – С годами я стала готовить намного лучше.

– Да я и тогда не боялся, если ты помнишь, – говорит он, направляясь куда-то там.

Когда он возвращается, у меня почти всё готово. Он позаботился. У него много чего вкусного и съедобного в холодильнике. И нормальная у него еда, зря Юлька на Крокодила прыгала заочно.

В футболке и домашних штанах он смотрится слишком родным. Костюм всё же дистанцирует. Поэтому я накрываю стол, давлю в себе дурацкое желание погладить его по голове и ухожу.

– Спокойной ночи, Гена, – выговариваю старательно и вежливо.

Он бросает на меня такой взгляд, что сразу же кидает в жар, поэтому я выскакиваю зайцем и позорно бегу, понимая, что уже можно ставить статус «всё сложно».

21. Ночные приключения

Геннадий

День. У меня всего один день, чтобы ко всему привыкнуть. Как-то научиться балансировать на краю и не сорваться.

Дело даже не в Джине Северин. Я не особо её боюсь. Ну, лишит наследства. Обидно, но не смертельно. Я перерос тот период, когда остро нуждался в материальной поддержке. Мне бы и сейчас не помешали инвестирования в развитие бизнеса, но могу обойтись и без них. Я теперь не парень с улицы.

Лиля умела удивлять. Сумасшедшая девушка, с ней не соскучишься. То она милая и беспомощная, то взяла и удрала. Исчезла на пять лет. Теперь она с ребёнком, самостоятельная и очень дерзкая. Но я всё равно вижу в ней Лилю – ранимую, нежную. Она как кактус: колючки снаружи, а внутри – привлекательная мякоть.

Мой или не мой? Вот в чём вопрос. Посмотреть бы свидетельство о рождении. Узнать дату рождения. А потом думать дальше. Если вдруг он мой… я её уничтожу. С лица земли сотру. Выпорю, не поленюсь.

Она ушла. Даже посидеть со мной за поздним ужином не захотела. С другой стороны, Лилька выглядела бесконечно уставшей. А ещё эти круги под глазами, запавшие щёки вызывали во мне острые приступы жалости. Лильку хотелось опекать и кормить. Она всё же мне не чужая. Жена, чёрт побери!

Уснуть я не мог. А когда попытался, то из полудрёмы меня вырвали какие-то потусторонние звуки. В привидений я не верил, но волосы на затылке дыбом встали. Да и какие привидения, я в этой квартире три года живу – до сегодняшнего дня ничего бесовского не наблюдалось.

Шкряб. Шкряб. Кто-то пытался прорваться в мою комнату. Тяжёлое гуп! – и дверь открывается. Нет, без скрипа. Петли новые, работают бесшумно.