I love Dick

Кислота была из Сан-Франциско, и она была по-калифорнийски хороша. Горчичный солнечный свет, как цифровой дисплей, отражался в плещущихся волнах; высокая прибрежная трава плясала в дюнах. Что если бедность – это отсутствие ассоциаций? ЛСД запускает механизм стоп-кадра где-то позади глаз, позволяя нам видеть, что материя всегда движется. Ну, или так говорят. Но я осознавала, что трава и облака будут приятно покачиваться на протяжении всего семи часов. В отличие от прославленных калифорнийских кислотных торчков я была разочарована, не впечатлена тем, что галлюцинации, вызываемые наркотическими средствами, такие визуальные и длятся так недолго.

Что такое картинки в сравнении с бесконечными тоннелями жизни, с бедностью, горем и грустью? Переживать интенсивность – значит не знать, чем все закончится. Сегодня утром ветеран вьетнамской войны, который с кучей чумазых детишек ютится в лачуге возле игл-роковской химчистки, сходу предложил мне две тысячи долларов за мою машину, которая стоит тысячу. Почему? Потому что машина («Рамблер» 1967 года) напомнила ему об умершей матери: у нее была такая же. Мы цепляемся за символы, талисманы, триггеры ассоциаций с тем, что ушло навсегда.

(Я много лет пыталась писать, но компромиссы моей жизни не позволяли мне занять позицию. И «кто» «есть» «я»? То, что я приняла тебя и свои провалы, изменило все это, потому что теперь я знаю, что я никто. И мне есть что сказать…)

Я хочу написать тебе о шизофрении («Шизофреник уверен, что он никто». Р. Д. Лэйнг), хотя я полный профан в этом вопросе – я никогда ее не изучала и личного опыта у меня тоже нет. Но я использую тебя для создания своего рода шизофренической атмосферы, ИЛИ любовь и есть шизофрения, ИЛИ шизофрению спровоцировало совпадение наших интересов – кто кого безумнее? Меня тянуло к шизофрении с шестнадцати лет, как пидорскую прилипалу тянет к компании геев. «Почему все, кого я люблю, сумасшедшие?» – пелось в панк-рок песне Энн Роуэр. Многие годы я была лучшей подругой, конфиденткой у шизофреников. Я жила их опытом, они мне доверяли. В Новой Зеландии и Нью-Йорке, Руффо, Брайан, Эрье и Мишель, Лайза, Дебби, Дэн были проводниками в тот мир. Но поскольку эти дружбы всегда заканчиваются исчезновениями, оружием, кражами и угрозами, к моменту нашего с тобой знакомства я сдалась.

Когда я спросила тебя, учился ли ты в аспирантуре, ты отреагировал так, будто я спросила, нравится ли тебе трахать свиней. «Ну разумеется, учился». В конце концов, от этого зависит твоя нынешняя работа. Но судя по сноскам в твоих текстах, я могу с уверенностью сказать – ты не учился. Ты слишком любишь книги, ты считаешь их своими друзьями. Одна книга ведет тебя к следующей, словно серийная моногамия. Дорогой Дик, я никогда не училась, но каждый раз, когда я попадаю в библиотеку, я возбуждаюсь, как во время секса или в первые минуты после принятия кислоты. Ассоциативные мысли размягчают сознание. Вот несколько заметок, которые я сделала о шизофрении.

1. Сильвано Ариети пишет в «Интерпретации шизофрении», что шизофреники функционируют в сфере «палеологического»: система мышления, которая настаивает, вопреки рациональности, что «А» может одновременно быть и «А», и «не-А». Если ЛСД выявляет движение, то шизофрения выявляет содержание, то есть ассоциативные паттерны. Шизофреники выходят за пределы «цепочки означающих» в языке (Лакан) в сферу чистого совпадения. Время простирается во всех направлениях. Подобного восприятия времени можно добиться, если постоянно долбить наркотики, которые сочетают визуальные эффекты ЛСД со всемогуществом и ясностью героина. Как в мире Борхеса, где один миг может обернуться вселенной. В 1974 году Брайон Гайсин и Уильям Берроуз в книге «Третий ум» описали свои эксперименты с путешествием во времени при помощи осознания совпадений. Это селф-хелп-книга. Следуя их методу (например: «Разделите блокнот на три колонки. Постоянно записывайте, что вы делаете, о чем думаете, что читаете…»), каждый может это повторить – то есть сможет покинуть самого «себя» и войти в разломленное время.