И меркнет свет

Он вспомнил, что сказал Зарин в ту ночь, когда покинул Крыло Скарабея после жестокой атаки Араша на город.

«Я хочу справедливости. Но не такой ценой».

Возможно, поэтому он отправился к Летии. Почему заключил сделку с Иерофаном. Он хотел найти бескровное решение. Хотел прежде всего мира для страны, которую так любил. Но такой мир не был возможен, не мог быть возможен, если не вырвать яд, который распространили Иерофан и Летия.

Он не смог сделать то, что нужно, чтобы вернуть в Херат порядок.

Его мать верила, что теперь он сможет это сделать. Хассан не знал, так ли это, но понимал, что, если хочет спасти свою страну, защитить своих людей, ему нужно стать таким человеком.

Если ему предстоит победить Летию, не просто выиграть битву, но по-настоящему победить ее и начать исцелять оставленные ею трещины, то ему придется принять те стороны себя, которые делают его похожим на нее.

– Ладно, – наконец сказал он. – Я это сделаю.

40. Джуд

Волны разбивались о пирс, когда Джуд приземлился на колени под ним. Воздух пронзил резкий крик чайки.

Вокруг Джуда на ноги вставали, облокачиваясь на опоры, остальные, а прилив омывал им ноги. Джуд осмотрел их: Илья, Гектор, Эфира, Антон. Кажется, они не были ранены, должно быть, бог перенес их сюда из храма. Или скорее Беру перенесла на пару секунд вернувшейся силой.

Он смотрел, как Эфира встает на ноги и замирает, а из ее горла вырывается крик ужаса. Джуд проследил за ее взглядом и посмотрел на Город веры. Город, который Джуд когда-то считал своей судьбой.

Теперь, как и его судьба, Паллас Атос был испачкан кровью. Он тонул в ней, а белые улицы накрыли густые алые реки. Наблюдавший за этим с голого берега Джуд тонул вместе с ним.

Он отвернулся, ярость и беспомощность горели в груди. Он потерпел неудачу. Странница была мертва, и он провалился. Ярость все нарастала, пока он наконец не повернулся и не врезал кулаком по опоре позади себя.

Этого было мало, потому он ударил снова. И снова. И снова.

– Эй! Полегче! – крикнул Гектор и обхватил рукой Джуда, удерживая его.

Ослепленный гневом, Джуд призвал Дар, чтобы отбросить Гектора.

Но ничего не произошло. Там, где раньше Джуд чувствовал бушующую бурю Дара, теперь зияла пустота. Как в те ужасные дни после маяка, когда он лишь чувствовал боль от шрамов после Божьего огня.

Он резко вздохнул и обмяк в руках Гектора. Все желание бороться покинуло его.

– Эй, ты в порядке, – успокаивающе произнес Гектор.

– Мой Дар, – сказал Джуд, отталкивая руки друга, чтобы посмотреть ему в лицо. – Он пропал.

– Что? – спросил Гектор. Его глаза широко распахнулись, и он выглядел ошарашенным. – Я… я тоже свой не чувствую.

– И со мной это тоже происходит, – сказала Эфира.

Джуд повернулся и увидел, что она стоит в паре футов за их спиной, и кроваво-красный прилив лижет ее ноги.

Гектор покачал головой.

– Это дело рук бога?

– Нет, – ответила Эфира. – То, что Лазарос сделал с помощью Божьего огня. Он, должно быть, уничтожил Реликвии. А если Реликвии уничтожены, то и источники наших Даров тоже.

– Откуда ты знаешь? – спросил Джуд.

– Мне когда-то рассказала об этом одна ученая, – объяснила Эфира. – Вот почему Дочери милосердия не уничтожили Чашу, когда правил Король Некромант. Она сказала, что это источник их силы, что, уничтожив ее, боги уничтожили бы Дар крови.

– Так наших Даров больше нет? – спросил Гектор с паникой в голосе.

– Антон? – спросила Эфира, наклоняя голову, чтобы заглянуть за плечо Джуда. – Как насчет тебя?

Антон стоял на коленях на песке и не смотрел ни на кого из них. В опущенной руке лежал Камень Оракула.

Значит, одна Реликвия выжила. И у Антона все еще оставался его Дар. Но другие Реликвии были уничтожены, а с ними и шанс связать бога снова.

Антон склонил голову к песку. Он все еще не смотрел на них, но Джуд знал, о чем он думает. Мир на краю краха. Вариантов нет.

– Антон? – снова позвала Эфира.

Он медленно встал с земли. Его движения казались размеренными, почти спокойными. Но когда он повернулся и глянул на Джуда, тот увидел холодную, бездонную ярость на его лице.

Антон молча подошел к Джуду и, схватив его за рубашку, прижал к свае. Морская вода захлестывала их лодыжки.

– О чем ты думал? – спросил он. – Как ты мог так со мной поступить?

Джуд спокойно встретился с пламенем в глазах Антона, и его собственный гнев снова вспыхнул.

– Это было правильное решение, и ты об этом знаешь, – ответил он. – Можешь бежать от этого, как бежал от всего в своей жизни, но ты знаешь, что это так.

На лице Антона мелькнула боль, но потом на нем застыла ледяная злость:

– Ты соврал мне. Ты и Странница. А теперь она мертва.

В уголках глаз Антона замерцали слезы, и Джуд увидел, какую волну горя он сдерживает. Он знал, что у Антона и Странницы были сложные отношения, но также понимал, что она одна из немногих знала Антона, по-настоящему знала. Возможно, единственная, помимо людей, окружавших его в данный момент.