И на дерзкий побег

Выехав за околицу, бронетранспортёр стрельнул синим выхлопом и двинулся по оставленным следам к югу. Поднимаясь на увалы и спускаясь вниз, пересекли несколько мелких рек, сбоку открылось болото с мёртвыми деревьями, за ним — поросшее лесами плоскогорье. С час двигались по нему. В полдень остановились под скалами на берегу обширного озера.

— Нужно остудить двигатель, а то запорем, — повернул к адъютанту голову Трибой.

Адъютант молча кивнул. Механик выключил зажигание, наступила тишина, хлопнула броневая дверца, выбрались наружу.

— Далеко ещё до твоего Харбина, командир?

— разминая затекшие ноги, спросил Фенга Шаман. — А то этот бездорожье душу вытрясет.

— Завтра к полудню доедем, если всё будет нормально.

— Не близко, — выбил из фуражки пыль бывший вор.

Пока машина остывала, ополоснулись в воде и перекусили. Дозаправили бак горючим (в отсеке имелись три полные канистры), спустя час двинулись дальше. Тайга постепенно редела, отступая по сторонам, появились равнинные, поросшие ковылём участки с солончаками.

Ближе к вечеру, одуревшие от рева мотора, тряски и лязга металла, въехали в небольшой городок в излучине реки. Он представлял собой скопище глиняных фанз с несколькими каменными зданиями в центре и небольшой площадью.

— Это уезд Жаохэ! — прокричал штабник сквозь шум двигателя Трибою. — Давай к дому, над которым красный флаг.

У его дверей прохаживался часовой, сбоку стоял мотоцикл с коляской. Подъехали, остановились, выключили мотор. Навстречу уже спешили двое в полувоенной одежде. Старший в фуражке с матерчатой звездой и пистолетной кобурой на ремне что-то доложил вышедшему первым Фенгу, пожали друг другу руки. Затем Фенг представил русских спутников, все вместе прошли в дом.

Как оказалось, это была уездная комендатура. Прибывших определили до утра в одной из её комнат. Комендант по имени Чан, пожилой, но ещё достаточно крепкий мужчина, организовал для них ужин, который принесли два солдата. Он состоял из просяной каши, жареной рыбы, лепёшек и чая.

Завершив трапезу, устроились на циновках низких лежанок, именуемых капами, мёртвым сном проспали до утра.

С первыми лучами солнца бронетранспортёр выехал из городка по дороге на Харбин. Она была грунтовой. Трибой увеличил скорость. Ландшафт ощутимо поменялся. Теперь он стал равнинным, тайги поубавилось, кругом простирались холмистые степи, окруженные горными хребтами.

Места становились все более обжитыми, то и дело по сторонам дороги мелькали селения. Дорога сделалась более широкой и оживлённой, иногда навстречу попадались грузовики всевозможных марок. Туда и обратно двигались крестьянские повозки, гордо прошагал караван навьюченных верблюдов.

Во второй половине дня, ближе к вечеру, на открывшейся впереди возвышенности показался большой город.

— Харбин! — обернулся назад Фенг.

Здесь следует сделать небольшое отступление, рассказать историю этого города.

В 1897-м году Российская империя в целях защиты своих восточных рубежей начала в Маньчжурии строительство КВЖД[130], основав на месте неприметного поселка русский город. Спустя три года он выдержал осаду китайских правительственных войск и стал штаб-квартирой Заамурского пограничного округа Отдельного корпуса пограничной стражи Министерства финансов. Наряду с китайской, в городе была учреждена русская администрация и полиция. К 1917 году число его жителей перевалило за 100 тысяч. Из них — почти половина русских.

После Октябрьской революции многие дворяне, офицеры и белогвардейцы бежали в Харбин, где внесли большой вклад в его развитие и культуру. В результате, спустя шесть лет в городе насчитывалось около ста тысяч русских эмигрантов. Как писал современник, «Харбин был исключительным явлением в то время. Построенный русскими на китайской территории, он оставался типичным российским провинциальным городом в течение ещё двадцати пяти лет после революции. В нём имелись двадцать шесть православных церквей, из них двадцать два настоящих храма, целая сеть средне-учебных школ и шесть высших учебных заведений».

К 1932-му город был оккупирован Японской императорской армией и вошёл в состав марионеточного государства Маньчжоу-го. Спустя ещё три года СССР продал ему долю собственности КВЖД, из Харбина начался отток русских.

В ходе советско-японской войны 19 августа 1945 года Харбин был занят советскими войсками и перешёл под контроль военной администрации. Через год, после вывода советских войск с территории Маньчжурии управление городом перешло к новообразованной народно-демократической администрации, контролируемой китайскими коммунистами.

Харбин с его 700-тысячным населением и развитой промышленностью стал крупнейшим из городов, находящихся под контролем КПК[131] и ко времени описываемых событий являлся центром Маньчжурской революционной базы, сыгравшей важнейшую роль в победе коммунистов…