И не осталось никого

Но оказалось, что это всего лишь бестолковый растерянный Роланд, наконец-то поднявшийся с первого этажа.

— Вы его еще не видели?

— Да ты ведь даже не уверен, что это он! — воскликнул Бенни.

— Я знаю, — пробормотал Роланд, — знаю.

Он покачал головой, глубоко разочарованный самим собой.

— Но Майк все равно хочет эвакуировать всех, — сказал он. — На всякий случай. Он сказал мне, чтобы я направил всех на запасные лестницы.

— А почему не в лифт? — спросил Бенни.

— Потому что Майк так сказал.

И Бенни с Марсией поспешили на запасную лестницу. Они начали спускаться по холодным гулким пролетам, а Бенни никак не мог отделаться от мысли (точно так же, как не мог не почувствовать себя польщенным в кабинете Джо, когда она обратилась к нему за помощью), что в некотором роде он участвует в романтическом приключении. Спускается с Марсией по лестнице, сердца их колотятся, они вдвоем спасаются от смерти. Ему приходилось делать над собой усилие — иначе на одной из площадок он непременно остановился бы, повернулся к ней, схватил за обе тонкие руки и признался бы в любви. Момент для этого был бы самый неподходящий, и, скорее всего, она ответила бы ему не: «Ты меня любишь, Бенни?», а «Ты совсем охерел — говорить мне об этом сейчас?» Нет, лучше он скажет ей, когда все будет кончено, и он поклялся себе, что так и сделает. В конце концов он наберется мужества. А все эти разговоры о том, что Марсия не еврейка, призваны только защитить Бенни от унижения, если Марсия не испытывает к нему ничего подобного и отвергнет его. Если Марсия согласится воспитывать его детей как евреев, то Бенни наплевать, что его тетушка Рашель в своем поселке на Вест-бэнк будет думать о его отступничестве.

Они быстро двигались по лестнице, и, хотя ничего не говорили, ему было хорошо оттого, что именно он выводит ее из здания. Бенни радовался, что делает это он, а не кто-то другой, и если бы только ему хватило мужества взять ее руку, то счастье его было бы безмерным. Но вот этого-то ему как раз и не хватало. Того же мужества не хватало, ему чтобы признаться ей в любви. Мужество, подумал Бенни, и тут же его обуяла другая мысль, столь же неуместная, как и мысль о признании в любви. Когда вся эта история закончится, не сочтет ли она его трусом из-за того, что Бенни бежал с ней по лестнице, тогда как должен был остаться с Роландом и оповещать остальных о необходимости эвакуации? Он не хотел ничего иного — только быть вместе с Марсией в этом бегстве. Какая другая пара могла бы сказать, что они делали это вместе?

Эта мысль вызвала у Бенни еще большее сожаление: разве на самом деле не важнее дать ей понять, что он не трус? Не задумываясь о долге или мужестве, он последовал инструкциям Майка Борошански, переданным Роландом, и поспешил вниз через тяжелую серую дверь. Оставил судьбу всех остальных в руках Роланда — правильно ли он поступил? И внезапно его посетила последняя и самая неудачная из всех мыслей, и он целиком и полностью забыл о Марсии. Ухватившись за перила, чтобы преодолеть инерцию спуска, Бенни резко остановился посреди лестничного марша. Марсия добежала до конца пролета и только тогда повернулась к нему — она остановилась на площадке между сорок восьмым и сорок седьмым, увидела, что он не двигается и выражение его лица замкнутое и неуверенное.

— Что ты забыл? — спросила она.

Бенни просто стоял, не глядя на нее, но не намеренно не глядя, а просто уставившись перед собой безжизненным и остекленевшим взором. Внезапно, когда на лестнице раздались бегущие и приближающиеся шаги других, взгляд его прояснился.

— Джим, — проговорил Бенни.

Ларри наконец-то удалось уговорить Амбер двинуться с места и укрыться на шестидесятом в серверной, которая больше походила на холодильную камеру. Эта комната была светлой, хорошо изолированной, здесь поддерживалась устойчивая температура, чтобы сложные машины не перегревались. Ларри и Амбер спрятались в дальнем конце комнаты за черными металлическими стеллажами, на которых стояли компьютеры. Ларри пытался остановить ее безудержно текущие слезы, без устали повторяя: «Ш-ш-ш».

Он повторял: «Ш-ш-ш», а Амбер цеплялась за него — они полулежали в дальнем углу серверной за массивными плетями проводов, выходящими из разнесенных на порядочное расстояние компьютерных блоков, гудящих на стеллажах, как вентиляторы.

«Ш-ш-ш», — говорил он Амбер, которая уткнула лицо ему в грудь и рыдала, изо всех сил стараясь делать это беззвучно; ее тело дрожало в его руках, сотрясаемое судорогами неконтролируемого страха, и скоро кожа под футболкой стала мокрой от слез, и Ларри почувствовал грудью холодок влаги в нежарком воздухе.