И не прервется род

Я почувствовала, как по коже бегут мурашки.

– Это все сон какой-то. А Миролюб знает?

Альгидрас развел руками, и я заметила, что повязка на его правой ладони почти размоталась.

– Ты нашел что-то полезное в свитках?

– Немного. Они были написаны до разделения Святыни. И мне кажется, части из них нет.

– Нет у Миролюба или он не показал тебе?

Альгидрас усмехнулся и снова развел руками.

– Ты доверяешь ему? – сама не понимая зачем, спросила я.

– А ты?

– Не знаю. Он единственный, кто на моей стороне здесь.

Я сама не ожидала горечи, прозвучавшей в моем голосе. Тут же спохватилась, что Альгидрас воспримет это как упрек. Вероятно, он и воспринял, потому что вздохнул и, обойдя стол, сел напротив меня. Он протянул левую руку и легонько коснулся моих пальцев.

– Я не упрекаю тебя, – твердо произнесла я. – Ты и не должен ничего мне…

– Это пройдет, – негромко сказал он.

– Да. Скоро все закончится, – c этими словами я отняла руку и посмотрела ему прямо в глаза.

Я не имела в виду свою смерть – чувствовала, что скоро закончится сама история. Ожидала, что он спросит, почему я так сказала, как сделал это однажды Миролюб, однако он лишь усмехнулся и покачал головой:

– Не так скоро, как тебе хотелось бы.

Я тоже усмехнулась, а потом не удержалась и зевнула, прикрыв рот ладонью.

– Этот Миролюб со своими травами… Я чуть в лохани не уснула, – пробормотала я.

Альгидрас вдруг рассмеялся открыто и свободно. Я поймала себя на мысли, что впервые слышу его искренний смех.

– Что? – с подозрением спросила я, справедливо полагая, что у этого неожиданного веселья есть повод.

– Княжич! – в этом слове было столько восхищения, что я насторожилась, а Альгидрас пояснил: – Ему нужно было послать за мной и сделать какие-то свои дела. Как еще он мог оставить тебя тут одну и при деле? Только засунуть в лохань с травами.

– Так это он, чтобы я никуда не делась? – возмутилась я.

– Ну хорошо же придумал!

– Ну, знаете!

Я вскочила и заметалась по комнате, дико желая кого-нибудь убить. Альгидрас смотрел на меня с улыбкой. И это меня тоже раздражало. Чтобы сменить тему, я указала на его повязку:

– Что у тебя с рукой?

Улыбка растаяла. Однако на его лице не дрогнул ни один мускул, когда он произнес:

– Поранился.

– Ты врешь! – рассердилась я. – Ты положил ладонь на ствол дерева, а Алвар его спалил.

И снова никакой реакции, лишь спокойное:

– Раз знаешь, зачем спрашиваешь?

– Я хотела посмотреть, что ты ответишь. И в очередной раз убедилась в том, что ты мне все время врешь.

Альгидрас отвел взгляд, но так ничего и не сказал. Некоторое время стояла тишина. Я отошла к очагу, чтобы его не видеть. Было невыносимо обидно оттого, что он не считает меня за равную: врет, изворачивается, уходит от ответов. Я и так не задержусь в этом мире, почему он тратит время на эти глупости?!

– Ты видела это во сне? – негромко спросил Альгидрас.

Я медленно обернулась, размышляя, удостоить ли его ответом, потом все же кивнула.

– Как?

– Глазами сына Миролюба. Не самое приятное времяпрепровождение, поверь. – Я невольно поежилась.

– Как много ты видела? – осторожно спросил Альгидрас, внимательно разглядывая столешницу.

– Если ты о том, видела ли я, как ты едва не смыл пол-Каменицы ливнем, то да.

Он помолчал, а потом произнес:

– Я не знал, что получится с водой. Помнишь, я говорил, что квары ввели меня в обряд и взяли наш Священный шар? Я понял, что пошло не так. Они дотянулись до Девы, но их ведун не смог управлять обрядом. Потому что рядом был хванский Шар, и тот едва не убил его, а впрочем, может, и убил. Неважно. Важно, что Дева вошла в тот обряд и вместо того, чтобы забрать силы моего рода, признала меня своим и тем самым спасла.

Он замолчал, по-прежнему глядя перед собой.

– Это значит, теперь ты сможешь управлять не только Воздухом, но и Водой?

Альгидрас устало провел рукой по волосам, подергал край размотавшейся повязки.

– Думаю, да. Я смог вытащить тебя, хотя ты уже ушла на глубину и вода была студеная. После меня ранили на корабле, и я упал за борт, но не утонул. А должен был бы.

Я вспомнила, как представляла, что в тот момент чувствовал Радим, который был вынужден оставить раненого побратима в ледяной воде. А теперь оказывается, что тому ничего не грозило.

– То есть ты теперь не можешь утонуть? Даже теоретически?

– Теоретически? – наморщил лоб Альгидрас.

– Я имела в виду, может ли случиться так, что ты утонешь?

Он помотал головой:

– Нет. От воды я точно теперь не умру.

«С ума сойти!»

– А что насчет огня? – спросила я.

– А что с ним?

– Ты разжигал костры из мокрых веток весь путь до Каменицы!

Альгидрас скорчил такое лицо, будто у него случился приступ зубной боли.

– Ну? – я уперла руки в бока.

– Ну, вы же мерзли, – невпопад ответил он.

– Я не спрашиваю тебя, почему ты это делал. Я спрашиваю как?

– Не знаю. Правда, – добавил он, увидев мой скептический взгляд. – До того я не пробовал, надобности не было. А тут взяло и получилось. Я… просто захотел, и все.

– Обалдеть! – не удержалась я. – А ты не мог захотеть, чтобы дождь прекратился?! Мы неделю грязь месили!