И не прервется род

Миролюб кивнул, принимая извинения, и снова повернулся к огню. Только тут я заметила, что Алвара с Альгидрасом у костра нет. В последний раз они стояли у расседланных лошадей, потом мне казалось, что они направились к костру, однако среди воинов Алвара их не было. Я нахмурилась. Ну куда их понесло в темноте-то?

– У них говорят «Прядущие», – вдруг произнес Миролюб, и я вздрогнула от неожиданности, потому что успела потерять нить разговора. – Ансгар называл так же. У нас говорят «забавец» или… «забавица».

Я задержала дыхание, Миролюб же продолжил:

– Я не знаю Прядущих – откуда они пришли, куда идут. Зато знаю о забавцах. Неужто Добронега в детстве не пугала, когда ты спать не хотела?

– Я всегда хорошо спала, – пробормотала я.

Ожидала, что Миролюб улыбнется, но он посмотрел на меня долгим взглядом, а потом продолжил:

– Забавец – тот, кто умер, да после вернулся. Помнишь, верно, как Ярослав испугался? Ты говоришь, что он был с теми, кто тебя украл. Верно, он видел тебя умершей. То ли обманули его так, то ли привиделось. Вот и испугался. Оттого и убить тебя хотел в ночи.

– Чушь! – усмехнулась я.

Миролюб пожал плечами:

– Люд верит.

– А ты?

Он снова пожал плечами и промолчал.

– Но почему этих забавцев нужно убивать? – спросила я.

– Потому что забавы у них недобрые. Они ведь не насовсем приходят, а лишь на время. А как время их кончится, они уводят с собой кого-то из рода или просто из близких.

И вот тут все со щелчком встало на свои места. Добронегино «забери». Вот оно что. Она знала, что… Господи! Я не смогла сдержать нервной усмешки.

– А меня хотели убить, чтобы я не забрала… кого?

Миролюб снова пожал плечами:

– Да хоть кого. Хоть воеводу Свири, а без него Свирь падет – сама видишь. Хоть дитя его выстраданное, хоть… суженого.

Я резко обернулась к Миролюбу.

– Ты тоже считаешь, что я должна забрать кого-то из родни? Или тебя?

Миролюб не стал отводить взгляда:

– Я не знаю, ясно солнышко. Знаю только, что кто-то пытался тебя убить. Ты спросила почему. Я ответил.

– Но ты тоже в это веришь? Ты меня… боишься?

Сама фраза звучала смехотворно, однако я вдруг поняла, что Миролюб вырос в этом мире суеверий и преданий.

– Коль я бы тебя боялся, ясно солнышко, ты бы в Свири осталась, – глядя мне в глаза, ответил он. – Я ничего не боюсь. Хотя нет, вру. Боюсь, что не смогу меч поднять. А пока я в силах, мне никто не страшен: ни забавцы, ни Святыни их с огнями да ветрами.

И сказано это было с такой спокойной уверенностью, что я в очередной раз подумала, какой он невероятный.

– Но ты тоже думаешь, что я эта самая… забавица?

Миролюб усмехнулся и, отправив в рот последний кусок лепешки, крепко обнял меня за плечи, притягивая к себе.

– Да хоть и забавица. Ну, заберешь в свои земли? Так там, верно, ничуть не хуже, чем здесь.

Я нервно усмехнулась и вдруг поняла, что не могу остановиться. Зажав рот ладонью и давясь смехом, я хохотала и хохотала, пытаясь не думать о том, как это выглядело для мужчин.

Тот самый воин, что давал мне воду, скользнув от костра, вдруг оказался прямо перед нами. Я почувствовала, как напряглась рука Миролюба на моем плече. Воин протянул мне флягу и, повернувшись к Миролюбу, что-то сказал по-кварски, потом досадливо сморщился и что-то спросил через плечо. Савоец, говоривший по-словенски, подсказал:

– Травы.

Княжич снял руку с моего плеча и, приняв флягу, понюхал содержимое.

– Глед, – прижал воин ладонь к груди.

– Это его имя, – раздался из темноты голос Алвара, и они с Альгидрасом появились из-за деревьев.

В руке Алвар нес крупного зайца. Один из его людей тут же поднялся, принимая ношу, и, достав нож, принялся разделывать тушку. Я отвернулась. Алвар что-то спросил у Гледа, а потом взял у Миролюба флягу, понюхал и произнес:

– Эти травы силы вернут и покой.

Альгидрас забрал у него флягу и тоже понюхал, а потом протянул мне. Я вдруг подумала, что это выглядит слишком неуместно. Не он должен принимать решение, что мне пить, а что нет. Он мне никто. Миролюб, точно поняв мои сомнения, произнес:

– Пей.

Я сделала пару глотков и с благодарностью передала флягу Гледу. Тот скупо улыбнулся и, вернувшись к костру, опустился на землю рядом с Враном. Вран не стал спорить и принюхиваться – позволил себя приподнять, послушно сделал несколько глотков и снова лег на плащ, закрывая глаза. Глед спрятал флягу и, придвинувшись вплотную к огню, закутался в плащ.

Я пока не чувствовала особого успокоительного эффекта, однако смеяться больше не хотелось. Альгидрас сел на корточки в полуметре от меня и принялся водить ножом по земле, в задумчивости что-то рисуя.

– Я поговорить хотел, княжич, – подал голос Алвар, тоже присаживаясь на корточки, но уже со стороны Миролюба.

– Говори, – разрешил Миролюб и тут же с раздраженным вздохом сказал Альгидрасу: – Не рань землю понапрасну, хванец. Нельзя.

Альгидрас вскинул голову, нахмурившись, однако вытер нож о пучок травы и убрал за пояс.

– Говори, – повторил Миролюб.