И небеса разверзлись

Переправа заняла около трёх часов, и на плоты начали грузиться последние воины. В это время из лагеря Саадина выехали два всадника и, размахивая флагом, поскакали к переправе. Скорее всего, это были парламентёры халифа, решившего вступить в переговоры с неведомым противником. Я дождался, когда последний плот причалит к берегу, и только тогда, забрав Лаэра, направил баркуда к воинам Нолана. Хуманы выстроились в три шеренги на берегу реки и с трепетом ждали, когда баркуд приблизится к ним. Я решил не пугать воинов и остановил киборга, не доехав пятидесяти метров до строя. Затем я спешился, и мы с Лаэром пошли навстречу Нолану.

К моему удивлению, перед строем хуманов, задрав хвосты, бегали малхусы в образе Синих волков, а «проклятые» уже нашли знакомых среди бойцов Нолана.

«Это же надо, пока я прикрывал переправу, Тузик и „проклятые“ уже устроили пиар-акцию для князя Ингара», — с удивлением отметил я.

Нолан, увидев, что я спешился, отдал команду «Смирно!» и подошёл ко мне с докладом.

— Мой князь, воины всех кланов построены для принятия присяги на верность. Все готовы идти за тобой даже в ад. Твои бойцы рассказали нам о гибели Танола и о том, что ты собираешь наш народ под свою руку, чтобы возродить хуманов. Распоряжайся нашей жизнью как своей. Моя душа плачет, но ты дал нам надежду.

По щеке Нолана скатилась одинокая слеза, и он склонил голову, чтобы мне не была заметна его слабость. Я обнял хумана за плечи и сказал:

— Нолан, я понимаю тебя, и не надо стыдиться своих слёз. Мы все рыдали, как дети, когда смотрели, как гибнет в адском огне Танол, а вместе с ним наши родные и близкие. Самый простой путь — это уйти из жизни вслед за ними, но боги дали нам шанс. Хуманы будут жить, и наша родина теперь здесь. Готовь людей к присяге.

Нолан смахнул слезу и повернулся к строю.

— Раздеться по пояс! — приказал хуман и первым стал снимать с себя броню и оружие.

Я последовал его примеру, снял перевязь с мечом и пристально посмотрел на воинов, готовящихся к ритуалу. Представшая перед глазами картина почему-то вызвала странное ощущение дежавю. Мне показалось, что я вернулся назад во времени и принимаю присягу у клана «Зорг» на Теребе перед замком Аммалаэль. Всматриваясь в лица стоящих передо мной бойцов, я неожиданно начал узнавать среди них давно погибших друзей. Вон стоит Арчер, повернувшись ко мне боком, и снимает кольчугу, а это Ловкай и Имар помогают друг другу расстегнуть застёжки на броне. Меня прошиб холодный пот, и я, встряхнув головой, отогнал нахлынувшее на меня видение. Знакомые лица среди строя воинов исчезли, и я, чертыхнувшись про себя, скинул кольчугу.

Мне вдруг стало нестерпимо стыдно за себя, человека с моралью двадцатого века, перед людьми, для которых слова «честь» и «совесть» не пустой звук, а реально осязаемые вещи, цена которым — жизнь. Любой воин, стоящий в строю, выполнит данную им клятву, потому что иначе и быть не может, а готов ли я, задавив в душе подленькие рассуждения о выгоде, поступить так же?

«Господи! Неужели я снова развожу лохов на бабки, встав во главе доверившихся мне людей, и снова приведу их всех в могилу», — резанула меня, словно ножом, вылезшая из дальнего уголка подсознания совесть.

Однако отступать было некуда, я слишком заигрался в героя и вершителя судеб, словно мальчишка в компьютерной стрелялке. Теперь у меня только два пути: первый путь ведёт Игоря Столярова только в могилу, а второй — через кровь, боль и стыд к призрачной цели, до которой далеко, как до звёзд над головой.

«Поэтому придётся тебе, Игоряша, идти по второй дороге и изо всех сил стараться соответствовать образу мессира, который ты из себя так бездарно корчишь!» — обречённо подумал я, осознав своё положение.

Торжественность обстановки и важность происходящего окружили необычной аурой импровизированный плац и стоящих на нём людей. В груди стала подниматься уже изведанная волна, и воздух вокруг начал светиться. След от удара молнии заструился потоками Силы, а татуировки на руках приобрели объём и словно ожили.

Нолан, увидев произошедшую со мной метаморфозу, сделал шаг назад и опустился на колени, следом за ним на колени встали все воины. Чаши с вином, в которую нужно налить своей крови, у меня не было, и поэтому я решил использовать в качестве чаши свой шлем. Одно движение кинжалом — и в шлем потекла струйка моей крови, вид этого ручейка поверг меня в шок. Это была уже не кровь человека, а кроваво-красная светящаяся субстанция другого существа. Ошарашенный этим открытием, я нацедил в шлем почти полтора литра крови и остановился только тогда, когда у меня началось головокружение от кровопотери.

— Нолан, вот моя кровь, я даю клятву верности хуманам, обойди строй, и пусть воины смешают собственную кровь с моей кровью и выпьют по глотку.

Командир наёмников встал с колен и с поклоном принял шлем из моих рук. Я сделал надрез на его груди, и капли крови потекли в импровизированную чашу. Нолан поднял шлем, отпил глоток кровавого напитка и сказал:

— Я, Нолан из клана «Синий волк», присягаю князю Ингару, и моя жизнь принадлежит ему!