И небеса разверзлись

Нолан медленно двигался между рядами стоящих на коленях воинов, а Тузик шёл рядом с ним и зализывал раны на груди присягнувших. Когда ритуал закончился, Нолан подошёл ко мне и вернул кровавую чашу. Я большими глотками выпил содержимое и перевернул шлем, чтобы показать, что в нём ничего не осталось, затем приказал Тузику вылизать его.

Ритуал присяги подошёл к своему финалу, и я облегчённо вздохнул. Я не поп-звезда, и выступления на публике были мне в тягость. Легко изображать Гамлета на сцене театра, понимая, что в зале сидят зрители, которые понимают условность происходящего и просто оценивают твоё актёрское искусство. Здесь же всё происходит по-настоящему, и в мои слова верят, поэтому даже простое осознание этого факта делает из меня обычного мошенника.

На этой тягостной ноте я решил закончить процесс самобичевания, понимая, что мосты сожжены и обратной дороги нет.

День клонился к ночи, и я, отдав приказ разбить лагерь и выставить часовых, собрал командиров на совет, чтобы понять, что за люди доверили мне свою жизнь. «Проклятые» встали в круг, отгородив нас с Ноланом и Лаэром от посторонних ушей, и я спросил хумана:

— Что передали парламентёры Саадина?

— Мой князь, один из парламентёров сидит на плоту под охраной и ждёт, когда ты примешь его.

— Ведите его сюда, нужно выяснить, чего от нас хочет халиф.

Разговор с парламентёром не занял много времени. Халиф передал через гонца предложение встретиться завтра утром на середине реки для переговоров. Я согласился на переговоры, но попросил перенести встречу на полдень. Со своей стороны я предложил Саадину встречу один на один на плоту и без охраны. Если этот вариант халифа не устроит, то пусть возьмёт с собой двух воинов. По окончании переговоров мои бойцы перевезли парламентёра на другой берег на лодке.

После того как лодка с парламентёром отчалила от берега, Нолан представил мне троих своих заместителей, и я решил закончить на сегодня все дела, сославшись на усталость. Мне даже не пришлось изображать из себя замученного жизнью. Потому что меня и так шатало, словно с перепоя. После незатейливого ужина я расстелил возле баркуда снятую с лошади попону и завалился спать под охраной Тузика и «проклятых».

Забытьё, в которое я провалился, трудно назвать сном, меня начали мучить кошмары, и я метался во сне, словно приговорённый к смерти узник. Мне снилось, что я стою посреди чёрной пустыни и со страхом оглядываюсь по сторонам. Вдруг моё сердце пронзила чудовищная боль, словно тысячи молний стали рвать его на куски, голова закружилась, и колени сами подогнулись. С небес опустился ослепительный луч, и перед глазами появилась страшная картина. Свет померк, и всю чёрную пустыню заполнили призрачные фигуры воинов, стариков, женщин и детей, погибших на Таноле. Лиц не было видно, только горящие глаза смотрели мне в душу. От этой чудовищной толпы отделился один из призраков и подошёл ко мне. В этой призрачной фигуре я с ужасом узнал Колина. Взгляд мертвеца превратил меня в каменный столб, и в голове зазвучал голос:

— Ингар, посмотри вокруг! Это души людей, присягнувших тебе на верность. Теперь мы все мертвы, а ты снова принимаешь присягу у живых. Не обмани нас во второй раз, иначе не будет тебе прощения и пощады. Суд мёртвых ничто перед судом собственной совести, и нет достойной кары за клятвопреступление. Ты не имеешь права умереть и снова предать нас. Живи и помни о присяге, которую ты дал нам!

Мир начал рассыпаться на осколки, и я понял, что умираю. Луч над головой погас, и неведомая сила потащила меня в чёрную бездну.

Глава 9 Союз с Саадином

Пробуждение было тяжёлым, сознание возвращалось постепенно, словно талая вода подтачивала глыбу льда, в которую превратилась моя душа. Сначала я начал чувствовать своё тело, а затем пришло осознание того, что я не умер, а всё-таки остался в живых. Неожиданно за чёрной пеленой, окутывающей меня, послышались тихие голоса.

— Акаир, завтрак готов, можешь будить Ингара, — услышал я голос Нолана.

— Завтрак подождёт, пусть Ингар сам проснётся. Я и не знаю, как он ещё держится, всё сам да сам, как будто некого вместо себя запрячь.

— Акаир, расскажи, какой он, Ингар. Я понимаю, что он последний князь среди хуманов и выбора у нас нет, только хочется знать, как себя с ним вести, чтобы не попасть под горячую руку.

— Нолан, я бы не советовал никому и под холодную руку Ингару попадать. Все, кто ему под руку попал, давно червей кормят!

— Ты хочешь сказать, что Ингар — человек жестокий и любитель рубить головы?

— Да нет, Ингар, по-моему, даже слишком добрый. Если бы я был на его месте, то многие из тех, кого он пощадил, лишились бы головы на раз.

— Давно ты с ним?

— Я с Ингаром ещё с Тереба, когда Сигурд привёл клан «Зорг» штурмовать замок Аммалаэль. Имперцы отправили Сигурда на Тереб, чтобы им легче было захватить Танол в отсутствие великого князя хуманов. Ингар в то время был князем только клана «Жёлтая змея», который Сигурд и его жёнушка Киона почти уничтожили. Ты знаешь историю Стаса и Дэи?