И нет счастливее судьбы: Повесть о Я. М. Свердлове

Надо посоветоваться с Яковом. Пошли к нему. Но он как раз сейчас выступает на заседании ВЦИК.

Свердлов говорил внешне спокойно и невозмутимо:

— Конечно, каждый из вас, кто хоть сколько-нибудь следил за буржуазной и правой социалистической прессой за эти дни, мог ясно увидеть, как все эти «достойные» господа объединились в общем хоре ликования по части тех затруднений, которые выпали на долю Советской власти.

— Ещё бы, гады — гады и есть! — выкрикнул кто-то. — Друг за друга держатся.

— Да, это несомненно, — согласился Свердлов. — Все эти элементы готовы сплотиться в единый блок для свержения Советской власти. Нашим ответом может быть только одно...

Свердлов сделал паузу и повторил:

— Только одно — полное сплочение всех революционных рабочих, солдат и крестьян вокруг Советской власти.

Члены ВЦИК аплодировали этим словам.

— Нашим общим ответом может быть: Руки прочь, господа! Мы стоим на страже Советской власти и ни от одного из её завоеваний не откажемся!

В заключение медленно, но уверенно, как само собой разумеющееся, сказал:

— Я позволю себе от имени президиума предложить: никаких прений сейчас не вести... Мы переживаем такое время, когда от слов нужно перейти к делу.

...Свердлов пришёл домой опять поздно. Аванесов и Володарский уже спали.

— Есть будешь?

— Спасибо, Кадя.

— Сейчас разогрею. Каша вкусная, с маслом... Только, пожалуйста, не засни, как вчера.

Он молчал. Задремал? Нет, думал. В такие минуты Клавдия никогда не тревожила его, не отрывала от мыслей, ничем не нарушала тишины.

— Из Двинска — ни слова, — сказал наконец Яков.

На заре постучали:

— Яков Михайлович, телеграмма...

Это был ответ из Двинска.

Свердлов позвонил Ленину, не выпуская телеграммы из рук:

— Владимир Ильич, ответ получен. По-моему, нужно немедленно созвать ЦК.

— Созывайте, я иду... Плохо, Яков Михайлович?

— Очень.

— Всё равно — это для нас не такая уж неожиданность. Будете докладывать Центральному Комитету.

Докладывать... Как говорить об этих грабительских условиях! Если те, прежние, условия казались ужасными, то эти... Уму непостижимо.

Опять тяжко придётся Ленину на заседании ЦК, а решение, каким бы оно ни было, нужно утверждать на заседании ВЦИК. Но как поведут себя левые эсеры, до сих пор относившиеся к позиции Ленина сравнительно лояльно? Не взыграет ли в них ложный «патриотизм» — ведь условия действительно чудовищные.

Свердлов позвал Аванесова и коротко рассказал ему, что произошло.

— Варлам Александрович, нужно собрать всех большевиков — членов ВЦИК. Днём ли, к ночи ли — они должны прибыть в Таврический.

— Это невозможно, Яков Михайлович... Почти невозможно.

— Вот именно — почти. Знаю, одни на работе, других нет в Питере. И всё-таки необходимо. Звоните по телефону, используйте телеграф, конных курьеров, автомобиль... Я просил список. Кто — где?

— У меня есть этот список.

— И вот ещё что: пригласите на заседание фракции большевиков делегатов Петроградской партийной конференции. Не теряйте времени, Варлам Александрович.

Уже собирались члены ЦК, переговариваясь и поглядывая друг на друга. О чём-то говорят между собой Дзержинский и Урицкий, молча уселись у стола Сталин и Бубнов... Как они отреагируют на ужасную весть?

В дверях появился Владимир Ильич, сосредоточенный. Он подошёл к Свердлову и произнёс только одно слово:

— Прочитал.

Яков Михайлович развёл руками — что поделаешь?

— Надо бы к заседанию ВЦИК, если это возможно, собрать побольше членов нашей фракции.

— Уже гонцы разосланы, и на заседание фракции приглашены делегаты Петроградской партконференции.

Ленин одобрительно кивнул. Конечно, конечно... Яков Михайлович организует всё как надо.

Дзержинский внимательно слушает Якова Михайловича. Голос, покоряющий свердловский голос, всё тот же, точно ничего не случилось. А ведь случилось... Только представить себе: Прибалтика, Белоруссия... И Белосток. И его родное Дзержиново. Всё, всё немцам... Он никогда не полагал, что эти названия так похожи на свист и разрывы снарядов — «Ка-а-рс», «Ар-р-р-даг-а-ан», «Бат-у-ум»... Феликс Эдмундович вскочил, прошёлся по комнате и снова сел. Никто не остановил его, не пытался успокоить. Только Ленин переглянулся со Свердловым. А тот, склонив голову:

— По требованию немцев условия должны быть приняты в течение сорока восьми часов.

И объявил:

— Слово имеет товарищ Ленин.

Владимир Ильич провёл ладонью по лицу, точно снял с него что-то лишнее, ненужное. Задумчивость, усталость? Может быть, и так...

— Товарищи! — начал он. — Мы вынуждены пройти через тяжкий мир. Мы примемся готовить серьёзную революционную армию не фразами и возгласами, а организационной работой, делом. Политика революционной фразы окончена. Если эта политика будет теперь продолжаться, то я выхожу из правительства и из ЦК.

Свердлов не в силах был сдержать разбушевавшиеся страсти присутствующих. Слова «ультиматум», «революционная война», «позор» звучали то из одного угла комнаты, то из другого. Некоторые члены ЦК вскакивали с мест, размахивая руками.

Наконец Свердлов постучал карандашом и тем тихим, властным голосом, который действовал сильнее, чем окрик, сказал: