И нет счастливее судьбы: Повесть о Я. М. Свердлове

На съезде Советов предстояло принять Конституцию Советской республики. Ещё в конце июня ЦК создал комиссию во главе с Лениным для окончательной редакции проекта Конституции РСФСР. Владимир Ильич предложил в качестве вводного раздела включить «Декларацию прав трудящегося и эксплуатируемого народа», многие главы отредактировал и переписал и в каждой из них особо подчёркивал классовую сущность и главные задачи нового государства, права трудового народа, освобождённого от эксплуатации.

Проект был готов для обсуждения на съезде Советов. Впрочем, Ленин предполагал, что левым эсерам многое в этом проекте не понравится.

Уже в первый день работы съезда разразился скандал. Левый эсер Александров, выступая якобы от имени трудящихся Украины с приветствием съезду, потребовал разрыва Брестского договора и возобновления военных действий против Германии. Его поддержали Спиридонова, Камков, Карелин...

Обычная провокация, попытка сорвать съезд. Свердлов поднимается и спокойно — по крайней мере, так может показаться — говорит:

— Я не сомневаюсь в том, что преобладающее число тех оваций и аплодисментов, которые заслужил оратор, относятся не к его словам, а целиком и полностью к борющимся украинским рабочим и крестьянам.

Свердлов бросил взгляд в дипломатическую ложу: оживившееся было лицо Мирбаха снова стало безразличным. Посмотрим, как понравится ему резолюция, предложенная большевиками: «Решение вопросов о войне и мире принадлежит только Всероссийскому съезду Советов и установленным им органам центральной Советской власти: Центральному Исполнительному Комитету и Совету Народных Комиссаров.

Никакая группа населения не смеет, помимо Всероссийской Советской власти, брать на себя решение вопроса о перемирии или наступлении... Благо Советской Республики есть высший закон. Кто этому закону противится, тот должен быть стёрт с лица земли».

— Предложение фракции большевиков ставлю на голосование! — продолжает Свердлов.

— Не смейте! — это Карелин. — Не смейте! Мы не будем голосовать! Мы протестуем! Я призываю левых эсеров покинуть зал заседаний.

Свердлов протирает пенсне, близоруко щурясь. «Это мы уже видели... Пошло и банально», — думает он.

Ленин на заседании съезда не был, но обо всём, что там происходило, знал.

— Что день грядущий нам готовит, Яков Михайлович?

— Думаю, сегодня была лишь артиллерийская подготовка. Сражение ждёт нас впереди.

— А что в городе?

— Трамвайная остановка у Большого театра пуста. По распоряжению Дзержинского на время работы съезда она отменена. Вообще на Театральной площади пусто и тихо...

— Ну-с, Яков Михайлович, — сказал Владимир Ильич, — работать. Завтра наши доклады.

Пока утверждали порядок работы съезда, левые эсеры ещё кое-как сдерживались. Но когда Свердлов выступил с отчётным докладом о деятельности ВЦИК, эсеры уже неистовствовали. Вскакивали с мест, становились на кресла, свистели, орали, стучали ногами. Особенно взорвались «левые», когда Свердлов заговорил о положении с продовольствием в стране.

— Не трогать крестьянство! Мы — его партия!

— Грабители!

— Позор!..

Свердлов помолчал несколько секунд, потом, повысив голос, напомнил первые выступления большевиков во ВЦИК:

— Мы указывали на необходимость организации деревенской бедноты и на сплочение этой бедноты с городским рабочим классом... Были приняты декреты, говорящие о продовольственной диктатуре... Мы знали, что зажиточные слои населения отвернутся от нас, но деревенская беднота составляет большую часть населения...

— Не большую, а худшую, — завопил кто-то справа.

— Я тебе дам «худшую», кулацкая морда, — прогремело слева.

— Мы знаем, — продолжал Свердлов, — что единственным представителем бедноты, только одной бедноты и рабочего класса, является наша партия, партия коммунистов-большевиков.

Аплодировали большевики. Бесновались левые эсеры.

— Вы не бедноту представляете, а нищету, — вопили они. Из левых рядов отвечали:

— Долой кулацких идеологов!

— Довольно с ними нянькаться...

Свердлов выдержал паузу:

— Товарищи, я полагаю, что следующий оратор, содокладчик, представитель меньшинства ЦИК, аргументирует с достаточной полнотой, почему левые эсеры в тех или иных вопросах не считали возможным голосовать с нами, а считали необходимым голосовать против нас. Я полагаю, что наши товарищи по фракции, товарищи большевики-коммунисты сумеют с достаточным спокойствием выслушать всякое рассуждение на какую угодно рискованную тему... Позвольте, товарищи, попросить вас возможно меньше мешать. Я вообще не отличаюсь многословностью, я скоро кончу, будьте добры немного потерпеть.

Наступила на некоторое время тишина.

Свердлов посмотрел на Спиридонову — она переглядывалась с Камковым. И словно отвечая им, он спокойно, твёрдо произнёс:

— Мы глубоко уверены, что полное одобрение встретят все наши действия в борьбе с контрреволюцией.