И нет счастливее судьбы: Повесть о Я. М. Свердлове

— И ещё вот что. Необходимо немедленно ввести в город дивизию латышских стрелков. Вызовите ко мне товарищей Данишевского и Петерсона. Я думаю, Данишевского нужно назначить в эту дивизию комиссаром.

— Дивизия на Ходынском поле, — сказал Подвойский. — В лагерях.

— Она должна быть в Москве и немедленно! Это возможно?

— Есть, Владимир Ильич. Сделаем всё, что в человеческих силах.

— И сверх того.

— Да, и сверх того.

Свердлов вышел в аппаратную, продиктовал текст телефонограммы: «ЦИК предлагает Президиуму Московского Совета рабочих депутатов немедленно созвать пленарное заседание Московского Совета. О наивозможно скором часе созыва немедленно уведомить. Председатель ЦИК Свердлов». И возвратился в кабинет Ленина. Подвойского уже не было.

— Яков Михайлович, нам необходимо выполнить ужасно тяжкую и предельно неприятную миссию.

— Владимир Ильич, может быть, в посольство поеду я один? — сказал Свердлов. — Мне он вручал верительные...

Ленин посмотрел на Свердлова сурово.

— Нет, поедем вместе, Яков Михайлович. Мы на волоске от войны, товарищ председатель ВЦИК. На волоске...

Данишевский прибыл к вечеру. Ленин усадил его в кресло.

— Вы хорошо знаете настроение бойцов Латышской дивизии, её начальника. Товарищ Вацетис, кажется, из царских офицеров.

— Иоаким Иоакимович — человек верный, Владимир Ильич. Но, я думаю, будет лучше, если вы сами с ним поговорите. Хорошо бы вам сказать несколько слов и командному составу Латышского полка, расположенного в Кремле.

Иоаким Вацетис был вызван к Ленину в полночь. Владимир Ильич встретил его в зале заседаний Совета Народных Комиссаров — большом помещении, освещённом одной тусклой лампочкой. Окна были занавешены, и оттого обстановка казалась ещё напряжённее.

— Выдержим ли мы до утра? — спросил Ленин.

Вацетису, по старой армейской привычке, взглянуть бы на карту, воспользоваться данными разведки. Но этими документами он не располагал.

— Положение ещё не выяснено. Одно для меня ясно: момент для решающих действий мятежники уже упустили...

— Об этом мы позаботились, арестовав верхушку заговора.

— Арестовав? — удивился Вацетис.

— Да-с. Их «правительство» заседает в Большом театре под нашей надёжной охраной.

Ленин улыбнулся, и Вацетис впервые в эту ночь увидел его улыбающимся.

— Товарищ председатель Совета Народных Комиссаров, положение всё же не ясно. Оно осложняется тем, что начать наступление к четырём часам утра нельзя. Поэтому прошу дать мне два часа, в течение которых я мог бы объехать город, собрать нужные сведения и к двум часам 7 июля дать определённый ответ.

Ленин встал.

— Я жду вас в два часа ночи.

Возле Лубянской площади Вацетиса остановил броневик.

— Кто такие? — спросил вышедший из него, по-видимому командир.

— Я начальник Латышской дивизии Вацетис. А вы?

— Командир большевистского отряда Фрунзе. Товарищ Вацетис, хорошо, что я вас встретил. Во-первых, заберите эту машину — вам она нужнее. Во-вторых, мне удалось взять несколько мятежников...

Фрунзе подробно рассказал Вацетису о показаниях захваченных из отряда Попова матросов-анархистов.

— Спасибо, товарищ, ваши сведения очень ценны. Почтамт в руках мятежников? — спросил Вацетис.

— Да.

— Постарайтесь овладеть им. Народу хватит?

— Хватит. Оружия мало.

— Помогу и оружием, и людьми.

Ровно в два часа ночи Вацетис снова пришёл в Кремль.

— Не позднее двенадцати часов дня 7 июля мы будем в Москве полными победителями, — чётко доложил он.

Ленин пожал руку Вацетиса:

— Спасибо. Вы меня очень обрадовали. Садитесь, садитесь и расскажите, что происходит в городе.

— Энергичные меры, принятые в Москве, помогли нам к двум часам ночи упрочить наше положение. Возле храма Спасителя уже находится 1-й Латышский полк с артиллерией, и образцовый полк. На Страстную площадь прибыли 2-й Латышский полк и курсанты артиллерийского училища с четырьмя орудиями.

Рассказал Вацетис и о встрече с рабочим отрядом Фрунзе.

— Итак, на рассвете, — заключил он, — с подходом частей мы начинаем артиллерийский обстрел.

Когда Феликс Эдмундович пришёл в Кремль, Владимира Ильича не было. Его встретил Свердлов. Дзержинский ходил из конца в конец зала.

— Подумать только, какое предательство, — говорил он Свердлову. — И ведь трусы, подлые трусы. Видел бы ты, Яков, как они бежали.

— Но ведь ты был один против всех!

— Почему один? Со мной был Лацис — приехал меня выручать, с нами был Смидович. Ах, подлец Попов!.. Если бы они не отобрали у меня оружие, я бы пустил ему пулю в лоб.