... и незабудкой цветя (СИ)

— Вернёмся, — тихо роняет Фриск, задерживаясь возле неё. — Заберём тебя отсюда.

Губы Ториэль также еле заметно подрагивают, будто она хочет рассмеяться или назвать их лжецами. Как бы то ни было, они не узнают: Папирус контролирует магию слишком хорошо. Фриск бросает на неё прощальный задумчивый взгляд и исчезает в дверном проёме, подталкиваемая сзади. Папирус заходит следом, прикрывая за собой дверь, и молча указывает ей на лестницу в подвал — говорить трудно, теряется концентрация. Он высчитывает секунды про себя; сколько ещё осталось до того, как синяя атака перестанет действовать. К собственному удивлению, это происходит нескоро: они успевают пройти больше половины тёмного коридора, прежде чем плечи расслабляются, и остатки магии возвращаются к нему.

Ториэль не преследует их, конечно. Папирус покрепче сжимает руку девчонки, что устало семенит за ним, и прокручивает в голове оставшуюся дорогу. Ещё немного — и всё позабудется, как страшный сон, и он вернётся домой, к Сансу, где они смогут придумать, как не дать человеку умереть снова.

Если, конечно, — Папирус старается не думать об этом, но ничего не выходит, — если только цветы опять не выросли на нём.

***

Обратный путь кажется быстрее. За время, проведённое в Руинах, метель успокоилась, и единственное, что мешает передвижению — огромные снежные сугробы ростом с девчонку. Папирусу приходится взять её на руки — и цветок заодно, — чтобы та не увязла в снегах. Фриск обхватывает его за шею, прячась от холода.

— Я отдам тебе старую куртку Санса, когда доберёмся, — зачем-то обещает он, не смотря ей в лицо. — Думаю, он будет не против.

— Санс? — непонимающе переспрашивает человек. Папирус пожимает плечами, не собираясь пускаться в объяснения, и вообще не знает, зачем заговорил о брате; положение спасает Флауи, поспешно обращающий внимание Фриск на нелепые снежные скульптуры собак. Они вмёрзли в лёд, половина рассыпалась на части, но девчонка всё равно с интересом разглядывает их, когда Папирус проходит мимо. Ей нравится всё вокруг: покосившиеся наблюдательные посты, мрачный лес, нависающий потолок пещеры, такой высокий, что его можно принять за тёмное далёкое небо. Она, к счастью, не задаёт вопросов о ловушках, выглядывающих из снега; Папирусу приходится останавливаться, чтобы обезвредить их, и Фриск выглядит так, будто вот-вот спросит. Но она молчит. Молчит, когда они минуют каждую из головоломок, усердно разработанную и спрятанную им в лесу во имя поимки человека — кто бы знал, что все усилия окажутся напрасными? Теперь человек сидит у него на руках и доверчиво жмётся и ждёт, что Папирус принесёт его в тепло и уют. Это настолько иронично; Санс бы наверняка придумал множество дурацких шуток на эту тему, если бы знал. Если бы помнил.

Папирус рад, что впервые, возможно, за многие временные ветви, Санс — не тот, кто несёт это тяжкое бремя памяти.

— Кто это? — вдруг спрашивает Фриск, и Папирус замирает, вглядываясь вдаль. Они подошли к мосту, что напрямую выводит к городу. На другой стороне — как неудачно! — виднеется коренастая фигура Догго, что-то вынюхивающего в снегу.

— Из всех дней, чёрт бы его побрал! — не сдерживается Папирус. Флауи укоряюще косится. — Кто вообще работает в такую погоду?

Или, запоздало понимает он, Догго что-то почуял... например, человека? Это может стать большой проблемой. Если подумать, любой встреченный монстр может стать таковой. Идти через весь город с Фриск на руках — не самая удачная затея, только если прикинуться, что он поймал человека и теперь несёт его Андайн. Но в таком случае его намерение остаться дома хоть ненадолго и разработать лучший план можно выкинуть на свалку чокнутой Альфис.

Он решает снова провернуть этот трюк. Да, последнее время Папирусу приходится действовать... не так, как он привык. И вот, снова. Телепортация — совсем не его конёк, но не нужно быть гением, чтобы преодолеть столь малое расстояние. Папирус прижимает к себе Фриск, говоря ей не двигаться ближайшие несколько минут — та послушно замирает, — и Флауи обвивает его руку, ничуть не напуганный предстоящим. Папирус закрывает глаза, концентрируя магию. Та на удивление легко формируется, готовая действовать по его указке. Скелет представляет дом: их мрачный серый дом, заваленный снегом, но отчего-то ничего не происходит. Тогда он просто думает о Сансе, произнося его имя совершенно беззвучно — и магия обволакивает их коконом, на секунду развеивая лесные сумерки короткой вспышкой.

Когда Догго запоздало поднимает голову, привлечённый запахами, что принёс ветер, на другой стороне моста уже никого нет.

***

Санс открывает дверь, не спросив, кто пришёл, и ошалело замирает на пороге, разглядывая удивительную картину: брат с человеком на руках. Папирус же пристально вглядывается в него, ища цветы — ничего не видно, — и эта неопределённость сводит его с ума.

Флауи прерывисто вздыхает, когда слышит голос Санса, медленно говорящий:

— Бо... Папс, ты что, поймал человека?