И ничего не надо, кроме моря (СИ)

На корабле было почти уютно, его всё ещё не выгоняли, хотя и грозились утопить. В сухой одежде и на тёплом солнышке можно было расслабиться, но виконт собрался с силами и подумал — о том, где он вообще находится, например. Корабль не похож на боевой, а по вышколенному экипажу сказать что-либо затруднительно: кроме сердобольного Луиджи, Марсель видел только согнутые спины драящих палубу матросов и другие спины, уже скорее выгнутые, тех, кто лазал по мачтам и что-то там привязывал, отвязывал, чинил… Жизнь кипит, а что люди делают — непонятно. В каюте болтались карты и флаги, некоторые из них были аккуратно свёрнуты в трубочки и приставлены в угол — вот куда надо было посмотреть, а он сразу спать завалился!

И по капитану сути не определишь. Рокэ вообще выглядел как все и даже проще — те же брюки, та же рубаха, босиком и нож за поясом, но в то же время Марсель был готов поклясться, что перед ним чистокровный аристократ. Речь, осанка, жесты всякие — хотел бы он сам так же шикарно смотреться на фоне открытого моря, как статуя какая-нибудь, ей-богу.

— Ну, что надумали? — только услышав родную речь, виконт сообразил, что Алва обращается уже к нему. Проверяет, что ли? А что он мог надумать? Только то, что ничего тут не понятно.

— Неправильный вы капитан корабля, — брякнул Марсель раньше, чем закончил думать мысль. — Где же борода в виде лесной чащи, трубка, боевые отметины через всю… физиономию?

— Нельзя, — лаконично ответил Алва. — Я, знаете ли, на досуге бываю герцог. Впрочем, физиономию можно скорчить, а шрамы я вам как-нибудь покажу. Ещё идеи?

Герцог, значит… Приплыли!

— Вы меня вытащили, чтобы прибавить рабочей силы? — не без опаски уточнил Валме. Ему не улыбалось ни начищать до блеска палубу, сколько бы их тут ни было, ни тем более висеть на мачте.

— Вообще-то я спасал ваши стихи, — безжалостно сообщил Рокэ. — Искусство — штука бессмертная, а тонуть ей незачем. Вы, виконт, зацепились случайно…

— Вы не увиливайте, — проигнорировав пассаж со своим случайным спасением, напирал Марсель. — Будете меня тут гонять? Если да, я заранее помолюсь и напишу завещание.

— Буду. Только молитесь молча и без истерики, — посоветовал капитан, — иначе я сделаю из вас не матроса, а якорь. Увесистый такой якорь…

— Вот похудею тут у вас, будете знать, — мстительно сказал Марсель, и этот морской изверг расхохотался. Что ж, значит, он умеет ещё и это. Правда, что-то дало виконту понять, что шутки про молитвы были не шутками, и вообще о проблемах веры на этом судне лучше не заикаться. Интересно, почему? Как-нибудь надо спросить. Желательно у Луиджи.

— Тогда слушайте. Даю вам сутки, чтобы освоиться, можете составить своё хвалёное завещание или поболтать с Джильди, но потом будьте готовы вставать рано и слушаться старпома. Язык учить придётся, да вы и так справитесь — плыть долго, — Рокэ спрыгнул, Марсель, напротив, поднялся и, дивясь собственной смелости, заявил:

— Зачем сутки? Я готов.

Он не был готов от слова «вообще», да и про судно с его обитателями так ничего и не выяснил, но это приложится! Валме был почти уверен, что после его храброго выпада во взгляде капитана промелькнуло одобрение.

— Хуан!

Интересно, они тут все из ниоткуда появляются или это привычка такая? Старший помощник без особого энтузиазма оглядел Марселя. Ничего, привыкнет. И Марсель привыкнет… Из короткого диалога уже двух извергов он понял только собственную фамилию и слегка акцентированного «месье». Что ж, привыкать — так ко всему и сразу. Затолкав желание воспользоваться отсрочкой куда подальше, виконт проследовал вслед за Хуаном к первой, длинной и самой страшной мачте.

***

К вечеру Марсель узнал несколько интересных вещей, и ещё больше — неинтересных. К первым он отнёс приблизительную схему корабля, отпечатавшуюся в голове, когда его гоняли; пару десятков слов на испанском, которые он если не понял, то хотя бы запомнил; предположение, что моряки на «Сан-Октавии» по отношению к своему извергу, простите, капитану испытывают что-то среднее между восторгом и восторгом сильным. И все, как один, кличут его «дон капитан», хотя Валме не был уверен, что это правильная форма — на суше ему говорили, что тут употребляются всякие «сеньоры».

Неинтересные вещи: содранные в кровь ладони, отсутствие возможности привести себя в порядок, совершенно неприличные матросские тряпки и жара на верхней палубе, когда солнце стоит в зените. Впрочем, в это время на судне случалось что-то вроде сиесты, но это не значит, что никто не работал — все работали в тени. Марселю выпало мотать какие-то канаты. Решив, что жаловаться неинтересно и как-то глупо, он сам додумался защитить и без того израненные ладони какими-то тряпками. Перчатки вышли так себе, зато он остался с обеими руками.

Когда начало темнеть, он даже не понял, что пытка кончилась. Откуда-то появился Луиджи, и после бесконечных канатов Марсель был счастлив его видеть.

— Пора ужинать, — сообщил Джильди. К счастью Валме, он тоже выглядел уставшим, просто больше к этому привык. — Вы проголодались?