...И никто по мне не заплачет

Господин Шиндлер тоже это увидал через люк, он тихонько подошел, что-то там сделал с шестеренкой подъемника, и крышка с быстротой молнии свалилась на этих двоих, Но ударила по голове только мужчину, потому что он был выше ростом. А потом уж она закричала.

Взрослые тихонько подталкивали друг друга, говорили: «О-го-го!» И еще: «Ну, попалась!»

Только Марилли Коземунд со смехом побежала прочь, прыгая то на правой, то на левой ноге, как при тройных прыжках. Дворничиха выпрямилась и изрекла:

Хороший дом, что и говорить, чистый дом!

Диммерова девчонка, на которую все как-то странно

смотрели, сказала обиженно и в нос:

Теперь я без пива осталась,— взяла кружку, а монету забыла взять с тарелки.

Гиммельрейхов Балтазар, несмотря на мраморные прожилки в глазу, живо это заметил, схватил монету недрогнувшей рукой и передал старшему брату. Но тот сказал:

Целая марка, это многовато.

Окликнул Евгению и отдал ей деньги. Затем подошел к Лео, Руппу меньшому и Биви и высказал свое мнение:

Хозяйка и возчик чем-то странным занимались.

Иди ты,— возразил Лео,— может, он просто хотел с ней побороться.

Знаешь, мне что-то противно,— сказал Биви Леер.

Тебе-то что, ты ведь еще ни черта не понимаешь,— возразил Мельхиор.

Как бы не так! — ответил Биви.

Я бы уж вам кое-что рассказал,— вставил Рупп меньшой.— Одно, доложу я вам, мне тоже противно, тьфу, черт!

Мимо прошла дворничиха и сказала мальчуганам:

Вам, конечно, все необходимо знать. Подумать только, молоко на губах не обсохло, а уж во все нос суют.

Мальчики рассмеялись, но едва только фрау Герлих отошла подальше, Биви бросил: «Старая швабра!»

Дворничиха быстро обернулась и коварно спросила:

Вы что-то еще сказали?

Мы? — удивился Рупп меньшой.— И не думали!

Так-то оно лучше, а то я вам...

Фрау Герлих не закончила свою речь и застыла в благоговении перед управляющим Штейном, который как раз затормозил свой туристский велосипед. Она подошла к господину Штейну и тихим, верноподданническим голосом поведала ему о случившемся. Лицо господина Штейна оставалось неподвижным. По окончании доклада дворни-

Чихи он снял шляпу перед ухмыляющимися мальчишками и прошел в свою квартиру. Сегодня у них готовили картофельные оладьи.

Трактир «Старые времена» целый месяц был закрыт. Люди ходили за пивом в «Бычье пастбище». Затем явилась чета новых арендаторов, по фамилии Шмидт. Прежнего хозяина здесь видели еще только один раз, когда он грузил на подводу старую, прокопченную кухонную мебель. Пес Иерихо бежал за подводой.

Леонард пошел наверх к бабушке. Она сидела в темной кухне перед пустой кружкой пива — утренняя порция. В воздухе пахло бараньим рагу, так что Лео буркнул себе под нос:

Пакость! — А бабушке сказал:—Вот все уже и позади, ба.

Так,— ответила бабушка,— разве уже два часа?

Больше,— коротко сказал мальчик, взял кружку, вымыл ее над раковиной и, точно отсчитав деньги, пошел за пивом. Когда он вернулся, бабушка сказала:

После каникул поищешь в газете место ученика. Газету попросишь у Куглерши. Она даст.

Да,— отвечал мальчик,— что-нибудь, наверно, найду.

В кладовке есть еще немного искусственного меда.

Лео намазал искусственным медом большой ломоть

хлеба. К бараньему рагу, как всегда безлюбо приготовленному, он не притронулся. Продолжая жевать хлеб, Лео снял свой синий костюм и надел будничные старые брюки. Старуха крошила хлеб в пиво.

Шестеро их окончило школу в этом году. Биви Лееру предстояло стать парикмахером в салоне Лехнера, это было уже решено. После каникул он должен был приступить к работе. Мельхиор, старший Гиммельрейх, шел в ученье к отцу, в клопиный санаторий, как он презрительно окрестил отцовскую мастерскую. Руппу меньшому предоставлялась возможность начать свою карьеру на телеграфе, а Наци Кестл намеревался изучить ремесло каменотеса, это считалось хорошей специальностью. Марилли Коземунд, вертихвостка, оставалась дома. Но Лео, второй ученик 8 «Б» класса, со всеми своими грандиозными отметками, еще не имел места. И вообще не знал, кем он будет. У Лео было плохо на душе. Во дворе кто-то из жильцов крикнул:

Эй, мальцы, сегодня отправляетесь на все четыре стороны?

Можно мне пойти вниз? — спросил мальчик старуху, и она ответила:

Мне-то что!