И один в поле воин

- Что касается моей дальнейшей карьеры, то я возлагаю большие надежды на этот концлагерь, который должна сейчас принять. Недавно там убили начальника, старшую надзирательницу и одного солдата-охранника, который их сопровождал. Специальная комиссия расследовала этот случай, многих повесили, но настоящие виновники убийства так и не найдены. Мне поручено установить в этом концлагере самый жестокий режим, и я уже разработала план мероприятий. О, я совершенно уверена, что добьюсь своего какой угодно ценой, даже если бы мне пришлось повесить каждую третью.

Генрих почувствовал, что у него темнеет в глазах. Лицо Бертины отодвинулось, стало маленьким, словно змеиная головка, потом снова приблизилось и так расплылось, что Генрих уже не различал отдельных черт.

- Что с вами, Генрих? - услышал он голос Бертины и словно проснулся.

"Она не доедет до лагеря. Как это сделать - не знаю. Но до лагеря она не доедет!" - твердо решил он, и ему сразу стало легче.

- О чем вы задумались?

- После контузии, полученной мною во время нападения маки, у меня часто внезапно начинает болеть голова и темнеет в глазах, - пояснил Генрих.

- Бедненький!- Бертина перегнулась через столик и провела рукой по волосам Генриха.

Появление Заугеля прервало эту лирическую сцену. Он сообщил, что Пфайфер согласен взять с собой даму, даже очень доволен, только просил их своевременно прибыть в штаб корпуса.

Из Шамбери выехали ровно в восемь вечера. На переднем сидении, рядом с шофером; сидел Пфайфер, на среднем Заугель, на заднем Бертина и Генрих.

Как только машина отъехала, Бертина крепко, всем телом прижалась к Генриху и взяла его под руку.

- Неужели я хуже этой курносой утки Лорхен? - тихонько прошептала она.

- Вы ее превзошли во всем!- многозначительно улыбнулся Генрих.

Бертина с благодарностью пожала ему руку и отодвинулась, Пфайфер, немного поерзав на месте, обернулся к пассажирам, сидевшим позади него.

- Так вы считаете, что вечером ехать по этой дороге опасно?- спросил он Заугеля тихим голосом.

- Днем спокойнее,- уклонился от прямого ответа Заугель.

- А как вы думаете, герр обер-лейтенант?

- Я считаю, герр Пфайфер, что во время войны всюду опасно,- равнодушно ответил Генрих. - Только вчера в нашем районе спустилась с гор большая группа маки.

- Большая, говорите?- в голосе прославленного оратора звучал страх.

- Больше роты.

- А разве они отважатся напасть на нас, если впереди едут автоматчики, а позади мы - трое вооруженных пистолетами мужчин и шофер с автоматом!

- Обратите внимание: дорога не прямая, она круто поворачивает то вправо, то влево, и эти повороты...

- Да, да, понятно,- поспешно согласился Пфайфер.Может быть, действительно, нам лучше вернуться в Шамбери?

Генриха разбирал смех. Он вспомнил, как самоуверенно держался прославленный оратор днем, вспомнил провозглашенные им на митинге слова: "Немцы боятся только бога, и никого иного".

- Можно, если хотите, вернуться, но как это расценят ваши слушатели в Шамбери? Мы же не дети, чтобы бояться, как вы сказали, темноты. Да и возвращаться уже поздно: маки могут быть сзади так же, как и спереди.

Пфайфер замолчал.

- А тут действительно опасно?- испуганно прошептала Бертина.

- Очень!

- Боже мой, а я в военной форме.

В машине наступила та напряженная тишина, какая возникает среди людей, думающие об одном, но не решающихся вслух высказать свои мысли.

- Вы должны были все это объяснить мне в Шамбери, а не здесь, посреди дороги!- вдруг пискливым голосом выкрикнул Пфайфер и угрожающе взглянул на Заугеля.

- Я вам говорил, но вы высмеяли меня перед всеми присутствующим!огрызнулся Заугель.

- Черт знает что, поручают охранять тебя каким-то мальчишкам и даже не предупреждают об обстановке!

Машина на полном ходу пролетела маленький населенный пункт Монт-Бреоль, и дорога начала круто подниматься вверх.

- Может быть, заночуем в этом селении?- спросил Пфайфер, обращаясь к Генриху.

- Здесь нас наверняка перестреляют, как цыплят,- ответил тот. Ему хотелось нагнать страх, на этого толстого труса, который в Шамбери призывал других к храбрости.

Поворотов становилось все больше, машины сбросили скорость до минимума и ехали почти впритык друг к другу.

- Дайте сигнал автоматчикам, пусть едут быстрее! В случае чего мы даже не сможем повернуть назад!- раздраженно воскликнул Пфайфер.

- На этой дороге машину повернуть нельзя;- спокойно пояснил Генрих.

Моторы ревели. Шоферы, не имея возможности разогнать машины, нажимали на газ, и рокот разносился среди гор.

- Теперь нас слышно километров за пять,- словно ненароком бросил Генрих.

- А не лучше ли остановить машину, приглушить мотор и переждать здесь ночь? - голос прославленного оратора утратил басовые нотки.

- Нет, мы сейчас в самом опасном месте.

Все молчали. Бертииа дрожала, ее била лихорадка. В полном молчании проехали километров десять. Поворотов стало меньше, и автоматчики, отъехали на указанную дистанцию, метров за сорок от легковой машины. Вот они уже приблизились к скале, которую огибала дорога.