И один в поле воин

- Сорвите зубами погоны,- Бертина прижалась плечом к плечу Генриха, но тот отстранился.

- Лишние хлопоты,- насмешливо сказал он.- Ведь и ваши документы они забрали.

- Это из-за вас, из-за вас так случилось! О, зачем, зачем я с вами поехала!

Генрих отошел в угол сарая и сел, прижавшись опухшей щекой к холодной каменной стене. Этот своеобразный компресс успокоил боль, опухоль под глазом чуть опала. Напрягши мускулы связанных за спиной рук, Генрих попробовал крепость веревки, плотно охватившей его кисти. Но петлю расширить не удалось, веревка лишь содрала кожу у запястья. Убедившись, что освободить руки невозможно, Генрих стал покорно ждать рассвета.

О приближении утра говорила серая полоса, которая вначале легла у порога, а потом светлым пятном обозначила и весь прямоугольник двери. Пятно становилось все ярче, его окрашивали уже не серые, а розовые тона, потом вдруг они исчезли, и сквозь щели словно брызнуло золото длинные пряди солнечного света легли на солому, на заднюю стенку сарая.

Дверь открылась.

- Пфайфер, выходи!- послышался суровый окрик. Пропагандист вздрогнул и с ужасом отодвинулся в глубь сарая.

- Приглашать тебя, что ли!

Маки подошел к Пфайферу и, схватив его за шиворот, поднял на ноги.

- Пошли! Быстрей!

Упитаннее тело пропагандиста исчезло за дверью. Через десять минут вызвали шофера. Тот молча поднялся и, бросив присутствующим "прощайте", вышел следом за маки.

- Генрих, я не могу, я не хочу, они не имеют права!закричала Бертина и зашлась плачем.- Скажите им, чтоони не имеют права! Слышите? Вы богаты, вы можете предложить им деньги! О, почему вы на меня так смотрите? Предложите им деньги, и они нас отпустят! Я отблагодарю вас, Генрих! Я...

- Гольдринг!- послышалось от двери.

Вслед за своим конвоиром Генрих вышел на залитый солнечными лучами двор. Солнце ослепило его, и он прищурил глаза.

- Ишь, какой красавец! - долетел до него женский голос.

С подбитым глазом, с всклокоченными волосами, в которых запуталась солома, Генрих действительно напоминал разбойника с проезжей дороги.

- Попади к такому в руки, одного вида испугаешься!бросила вторая женщина.

- А ему уже не придется кого-либо пугать!- успокоил женщин маки, сопровождавший пленного,- А ну, ты, трогай вперед к штабу.

В комнате, куда вошел Генрих, сидело трое. Два маки, в типичной одежде французских крестьян, и один в поношенном немецком мундире.

- Вы кто?- оглядывая пленного с ног до головы, спросил седоусый француз. - Генрих назвал себя, наэвал и должность, седоусый сверил с документами, которые держал в руках.

- Важная персона! - на плохом французском языке бросил тот, кто был в немецком мундире.

- Знаете расположение вашей дивизии и численность гарнизонов по населенным пунктам?

- Я прошу провести меня к командиру отряда!- твердо проговорил Генрих.

- Вы, кажется, и здесь хотите диктовать свои условия?- смеясь заметил маки, одетый в немецкий мундир.Объясните ему, Оливье, что он в плену, а не на дипломатическом приеме.

Генрих более внимательно пригляделся к маки, который бросил эту фразу. Да, он не ошибся. Перед ним русский. Широкое, круглое лицо, типичные черты славянина, светлые волосы, а главное - этот акцент.

- Если я хочу видеть командира, то я знаю, для чего что нужно,- на чистейшем русском языке проговорил Генрих. Разорвись в этот момент бомба, это произвело бы меньшее впечатление.

- Земляк, что ли?- удивленно спросил русский, с любопытством приглядываясь к Генриху.

- Мне нужен командир, больше я ничего не скажу.

- Мельников, позовите командира,- приказал седоусый на французском языке.

Тот, кого назвали Мельниковым, вышел, еще раз окинув вопросительным взглядом пленного. Через минуту он вернулся в сопровождении человека, одетого в обычный штатский костюм. Взглянув ва него, Генрих поспешно отвернулся.

- Вы хотели меня видеть?- спросил командир отряда, обращаясь к пленному.

- Да, да и разговаривать тет-а-тет,- улыбаясь ответил Генрих, он медленно повернулся. В глазах командира можно было прочесть удивление, затем догадку, потом они словно засветились изнутри, и в них вспыхнули веселые огонечки.

- Оставьте нас одних,- приказал командир присутствующим. Все вышли.

- Боже мой, каким образом, и в каком виде?- радостно проговорил Андре Ренар, протягивая Генриху обе руки.

- Для того, чтобы пожать мои руки, их прежде всего надо развязать,смеясь, напомнил Генрих.

- Тьфу, дурень,- выругал себя Ренар и, вынув из кармана нож, перерезал веревку, которой были связаны руки пленного. Но поздороваться старые знакомые не смогли, руки Генриха так онемели и набрякли, что тотчас же бессильно свесились. Содранная кожа на правом запястье привлекла внимание Андре Ренара.

- Сестру! Пусть захватит бинты и иод,- крикнул он, приоткрыв дверь. Потом подошел к Генриху, обнял за плечи и крепко встряхнул.

- Так вот кого схватили наши вчера!

Генрих спрятал руки за спину.

- Я вас очень прошу выслушать меня. Перевязку сделаем после.

Генрх рассказал Ренару о мерах, разработанных штабом дивизии для того, чтобы придушить деятельность маки.