И оживут слова, часть III

— Жертва? — подозрительно переспросил Радим. — Что еще за жертва?

— Добровольная, — откликнулся Алвар. — Но она не всегда гибнет. Альгар тому пример.

Радим тяжело вздохнул и вдруг спросил:

— И все же не пойму, отчего вы все ее слышите, а я нет. Ну, ладно вы двое,? указал он на Алвара с Альгидрасом.? Но Миролюб? А уж Всемилка?

Я затаила дыхание, потому что понятия не имела, как ответить на этот вопрос, не раскрывая правды.

— Это из-за матерей, — откликнулся Альгидрас, выпрямляясь. На его лбу отпечаталась полоса от стыка струганных досок.

— Из-за Найдены? Поясни! — потребовал Радим.

— Она была… одной из тех, кто несет в себе силу.

— Найдена? Да она и говорить-то не умела. Кроткой была, тихой, глаз лишний раз не поднимала, — начал горячиться Радим.

А я смотрела на Альгидраса и думала о том, что он не видел Всемилу так, как видел остальных здесь, и я ее не видела. А еще я вспомнила найденное у Добронеги платье с тем же узором, который вырезал Альгидрас над покоями Златы и Радима. И этот же узор вышила Всемила на вороте своего платья. Я вспомнила, как Альгидрас признался, что его резьба? это письмена на старо-кварском. Как узор-заговор на этом языке мог оказаться на платье Найдены? Радим был неправ в своем нежелании признавать правду. Сила ведь никак не проявляла себя. Взять хотя бы Алвара с Альгидрасом. Большую часть времени ни одного из них невозможно было заподозрить в чем-то необычном. Наоборот, Альгидрас был самым худшим воином в дружине.

— Радим, — примирительно произнес Альгидрас, — я знаю, что ты ее любил, твои отец и мать ее любили, она подарила тебе сестру. Но у нее вправду была сила.

— Откуда ты знаешь? Ты ее даже не видел!

— Мне и не нужно. Свою мать я тоже не видел, но она появилась у хванов тоже из ниоткуда. Ее принесло море. И она, родив старосте сына, отправилась к Богам. Как и Найдена.

— Найдена пришла из Ждани! Отец забрал ее оттуда после пожара, — голос Радима звучал уже менее уверенно, но все еще сердито.

— А в Ждань? — спросил Алвар.

— Она… родилась там, — совсем уж неуверенно закончил Радим.

— Ты точно знаешь? — прищурился Миролюб.

Радим нехотя помотал головой:

— У матери надобно о том спрашивать.

А я вдруг вспомнила слова из своей книги и воскликнула:

— Она была сиротой, жила у повитухи, пока та не померла. О ее родителях никто ничего не знал!

— Откуда ты взяла? — удивленно посмотрел на меня Радим.

— Мне… Добронега сказывала, — соврала я, понимая, что это может быть правдой. Мало ли чего рассказывала Добронега Всемиле за столько лет.

— А когда ты родился, хванец? — вдруг спросил Миролюб.

— Девятнадцать весен назад.

— За год до Всемилы, — пробормотал Миролюб и обратился уже к Алвару: — А ты?

— Двадцать четыре зимы назад, — откликнулся тот и, предвосхищая вопросы, добавил: — Матери я тоже не знал.

— Восемнадцать, девятнадцать, двадцать четыре…

Миролюб задумался, и было о чем. Слишком много совпадений. А еще мы с Альгидрасом знали то, чего не знали остальные: я сама родилась двадцать четыре года назад. Но я-то знала, кто моя мама. Она была жива-здорова и никакой силой точно не обладала.

— Но что насчет меня? — спросил наконец Миролюб. — Мне тоже двадцать четыре. Но я знаю свою мать, и она уж точно не обладает силой. Скорей слабостью, — помрачнел он.

Княжич будто подслушал мои мысли. Альгидрас ничего не ответил, опустив взгляд на наши руки. Я смутилась и хотела было отдернуть руку, но вовремя передумала. Все-таки эмоции эмоциями, а дело делом.

— А слабость, светлый княжич, стала одолевать твою мать после того, как тебя дитем похитили, — медленно проговорил Алвар.

— Поясни, — негромко попросил Миролюб.

Хоть его голос и звучал абсолютно спокойно, по тому, как сжались его челюсти, я поняла, что тема ему неприятна.

— Есть то, что ты должен узнать не от меня, Миролюб, — ответил Алвар, впервые назвав княжича по имени.

— Ты видишь здесь кого другого? — неожиданно съязвил Миролюб. — Отвечай! Я хочу знать.

Алвар посмотрел на Альгидраса, по-прежнему разглядывавшего наши руки. После затянувшейся паузы Альгидрас произнес:

— Алвар прав, Миролюб. Не мы должны о том говорить. Да и знаем мы не все.

— Кто знает все? — не сдавался Миролюб.

— Князь, — откликнулся Альгидрас. — Кто-то из близких ему, тот, кто был при нем, когда ты родился и когда тебя похитили. И кто был при нем после.

Миролюб вздохнул:

— Где ж их сейчас найдешь?..

— Отец мой был, — вдруг подал голос Радим. — Не при рождении, а при том, как похитили и после. Это он Миролюба вызволил. Еще Будимир был. Отец сказывал, тот всегда рядом с князем был.

На этих словах Миролюб вскинул голову и несколько секунд смотрел на Радима.

— Будимир, говоришь?..

— Только его все одно уже нет, — продолжил Радим, — а до князя неделя пути, и хорошо, если без лиходеев, а не как в этот раз. А Дева ваша вот она — под боком. Того и гляди, весь город не огнем займется, так из ума все выживут. Хватит воду мутить! Говорите, что знаете!

— Огнем не займется, — откликнулся Алвар. — Слово даю.

— Да что мне с твоего слова, чужеземец? — хлопнул ладонью по столу Радим. — Я тебя знать не знаю, чтобы твоему слову верить.