И оживут слова, часть III

— О, женщины! Я сказал, что у меня есть ответы, однако не все они предназначены для твоих ушей.

— Хорошо, тогда расскажи мне обо мне, — решилась я.

Я почти ожидала, что Алвар сделает вид, что не понимает вопроса, как часто делал Альгидрас, однако вместо этого он пристально на меня посмотрел, и я потерялась в его взгляде. Алвар смотрел так, будто знал обо мне все, начиная с любимого плюшевого зайца и заканчивая тайной, больной, стародавней зависимостью от учителя немецкого. Мне стало неуютно, и я было совсем решила обратить вопрос в шутку, но Алвар вдруг улыбнулся, и мгновение рассеялось.

— Ты с другой стороны, — просто сказал он.

— С другой стороны чего? — боясь спугнуть нежданную откровенность, проговорила я, чувствуя, как сердце отчаянно зачастило. Вот он шанс! Только бы он не остановился.

— С другой стороны ткани мира.

Алвар говорил, не таясь, не оглядываясь по сторонам, будто мы беседовали о самых обычных вещах. Я подумала, что Альгидрас вел себя совсем не так. Впрочем, возможно, дело было в том, что Алвар не держал секретов от своих людей, прочие же не смогли бы подойти и на выстрел.

— Откуда ты знаешь?

— Я чувствую. Это как… — Алвар щелкнул пальцами подбирая слова, произнес что-то на кварском, — как…

— Вода, — с чудовищным выговором подсказал один из воинов, даже не повернувшись в нашу сторону.

— Благодарю, Азир! Он прав. Ты словно вода. Как ты сюда попала? Морем?

Я медленно кивнула, напрочь забыв об осторожности и даже не думая о том, что такая неосмотрительность может привести к необратимым последствиям. Да, я не знала об Алваре ничего, Альгидрас утверждал, что он опасен, и я сама видела это во сне, но он вдруг оказался единственным, кто был готов сказать правду, потому я уцепилась за эту возможность двумя руками.

— Тебя призвала Святыня? Через воду? Прелестно!

— Что тебя так радует? — не выдержала я его жизнерадостного вида.

— Ну как же! Тебя призвала сама Святыня!

— Так. Давай сначала. Я ничего не понимаю.

— На этом языке очень сложно говорить. Он… Мне его мало, — пожаловался Алвар.

Я как переводчик отлично его понимала, но сейчас было не время входить в его трудное положение, поэтому я заверила:

— Твою речь я понимаю прекрасно. Просто расскажи мне о святыне! Что она такое?

— Кто, красавица моя, не что! Она — все сущее.

Я закатила глаза, вспоминая, что эту же фразу мне сказал Альгидрас.

— То есть ты тоже не знаешь?

— А кто еще не знает? Альгар? — оживился Алвар. — Он упрямец. Я ведь сказал ему, что готов ответить на все вопросы, а он не верит.

Мне показалось, что факт упрямства Альгидраса в самом деле огорчает Алвара.

— А ты знаешь? — вернулась я к насущному вопросу.

Алвар неожиданно шагнул ближе, оказавшись почти вплотную ко мне, я запоздало шарахнулась в сторону, вернее попыталась, потому что Алвар быстро перехватил меня за локоть и склонился к самому моему уху. От него пахло мятой.

— Тише. Это не для посторонних ушей.

Я кивнула и попыталась осторожно высвободить локоть. Он тут же выпустил. В знак признательности я не двинулась с места, позволив ему говорить мне почти в самое ухо. Надеюсь, этот способ передачи информации в нашем случае был действительно оправдан.

— Святыня живая. Некогда она была девой. Не менее прекрасной, чем ты.

Я невольно отклонилась и посмотрела на Алвара, силясь понять, не шутит ли он. Судя по выражению лица, он не шутил. Его взгляд был очень серьезным, а еще в нем светилась безграничная нежность, будто он лично знал эту самую деву.

— Ты не мог ее знать — ты слишком молод!

Алвар улыбнулся, слегка грустно.

— Память предков. Она вот здесь, — смуглая ладонь коснулась груди там, где сердце.

Я посмотрела на его руку, унизанную перстнями, и подумала, что попала в какую-то арабскую сказку.

— Она была девой, а дальше?

— А потом стала камнем.

— Почему?

— О, тому было много причин. Главная из которых — любовь!

— Шутишь? — фыркнула я.

Ну, не может же он сейчас всерьез впаривать мне слезливую сказку?!

— Нет, — рука Алвара соскользнула с груди и перехватила мою ладонь.

Я посмотрела на наши руки. Он просто сжал мои пальцы и чуть тряхнул мою руку, словно призывая собраться.

— Любовь, краса, порой бывает такой силой, что может осушить море, повернуть реки вспять.

— Ты серьезно?

— А ты разве не чувствуешь? Что бы сделала ты, чтобы спасти Альгара?

— Я? Причем здесь я? И Альгидрас… Я же уже сказала тебе, я невеста княжича! — я и сама чувствовала, что мой голос звучит ненатурально.

Алвар отступил на шаг, но руки моей не выпустил. Он смотрел на меня с полуулыбкой и слегка качал головой.

— Ты ошибаешься! — прошипела я.

— Я очень редко ошибаюсь, краса. В таких вещах — никогда. Как бы то ни было, Рамина выбрала вечность в камне, чтобы те, кого она любила, могли жить.

— Им это помогло? — негромко спросила я.

Алвар глубоко вздохнул и произнес очень серьезно и очень устало: