И оживут слова, часть IV

Я зажмурилась, чувствуя, как по щекам бегут слезы. Легко было говорить, что я готова убить любого. На деле все оказалось не так.

Смахнув слезы, я посмотрела на Гарая. В этом безмолвном, мертвом мире, где единственные звуки издавали только мы, я вдруг увидела Гарая совсем не так, как до сих пор. Я почувствовала в нем стихии: затаившуюся воду и израненный слабый огонь, который пытался спрятаться, опасаясь силы Алвара.

Я вспомнила рассказ Альтара о Рамине, которая однажды поймала силы стихий на крючок аэтер и запечатала в гибнущих детях. В этом воспоминании было что-то важное.

— Алвар, дай руку, — не отводя взгляда от Гарая, попросила я.

Алвар выполнил просьбу без колебаний. Сжав его горячие пальцы, я вдруг впервые почувствовала его иначе, чем раньше. Оказалось, если тянуться не к эмоциям, а к стихии, то все выглядит совсем по-другому… завораживающе красиво. Будто стоишь на краю жерла вулкана, наполненного кипящей лавой, и знаешь — одно твое слово, и эта лава потечет туда, куда ты захочешь. Я тряхнула головой, отгоняя подобные мысли, и закрыла глаза, решив проверить свою идею насчет аэтер.

Если Рамина заперла стихии в основателях вместе с аэтер, то в их потомках тоже должна быть аэтер. Хотя бы крохи. Иначе как еще стихия будет удерживаться в них? Они ведь могут существовать только вместе.

В центре бурлящей, беспокойной, ласковой, готовой исполнить любое мое желание лавы я наконец увидела крохотное белое свечение. Оно, точно корни у дерева, прочно держало всю эту безумную стихию. Пальцы Алвара напряглись, однако я не почувствовала никакого сопротивления: он был доверчиво открыт, позволяя делать с собой все, что я посчитаю нужным. Еще один момент наивысшего доверия за такой короткий промежуток времени… Распахнув глаза, я посмотрела на Алвара.

Его взгляд вновь был нездешним, и то, что в этом взгляде читалось полное принятие своей участи, меня моментально отрезвило. Я выпустила его пальцы и прошептала:

— В каждом из вас есть аэтер. Она держит ваши стихии. Только так вы можете владеть силами стихий. Сумиран мог забрать твой огонь, но не аэтер. Поэтому это было так больно и страшно. Он разделял стихии и эфир. Это против природы, понимаешь?

Алвар молча смотрел в ответ, никак не реагируя на мои слова.

— Мы не будем его убивать, — я кивнула на Гарая, и стоявший за моей спиной Миролюб раздосадованно выдохнул и вполголоса пояснил Врану и Гриту, в чем проблема.

— Надия! — воскликнул Грит, однако я не стала оборачиваться.

— В нем есть огонь и вода. Если забрать его аэтер, он станет просто человеком.

— Сумасшедшим, оставшимся за нашими спинами, — дополнил Миролюб.

Я не стала ничего говорить, потому что все равно не смогла бы объяснить, почему я непременно должна проверить свою догадку. Когда-то Альгидрас говорил в Свири, что знает, что нужно сделать. Сейчас я испытывала схожие чувства. С той лишь разницей, что это были совершенно точно мои чувства, не навеянные никем и ничем.

— Ты хочешь этого? — наконец очнулся Алвар, который, похоже, все-таки успел что-то себе надумать, пока так покорно подставлялся под волю аэтер. — Альгар, в нем без меры воды. Сможешь удержать?

— Воды в нем не так уж и много, — отозвался Альгидрас. — Он умирает.

— Может, лучше голову срубить? — предложил Миролюб. — Стихии его покинут, а хванец с савойцем их заберут.

— У тебя все вопросы решаются одним способом, — огрызнулась я, нервничая от того, что собираюсь сделать. На это Миролюб не ответил.

Я остановилась над Гараем в сомнениях. Миролюб обойдя меня, оттеснил Альгидраса и приставил меч к шее ведуна.

— Это чтобы у него рука не дрогнула, — пояснил он мне, кивнув на Альгидраса.

Глубоко вздохнув, я присела на корточки и коснулась руки Гарая. Если бы не вздымавшаяся и опадавшая грудь, я бы решила, что Гарай мертв: так тихо он лежал. Его пальцы были холодными и сухими. Я поудобнее их перехватила и собиралась было потянуться к стихиям Гарая, как вдруг он вцепился в мою руку мертвой хваткой.

Мое сердце ухнуло в пятки.

— Ну же! — услышала я голос Алвара, который, кажется, не понял, что произошло.

Из меня же рванулись силы так быстро, что в голове помутилось. Неужели я ошиблась? Неужели я все испортила?

Я зажмурилась изо всех сил, лихорадочно пытаясь сделать хоть что-то, однако у меня ничего не получалось. Я будто становилась пустой оболочкой. Неужели я ошиблась, неужели Дева подтолкнула меня к этой мысли, а я была так беспечна, что даже не попыталась сопротивляться, не поняла этого? Я хотела попросить прощения у Алвара, но не смогла издать ни звука.

— Надя, — прошептал мне в самое ухо невесть как оказавшийся рядом Альгидрас, — борись, слышишь! Ты сейчас можешь погибнуть. Мы погибнем с тобой, и никто не поможет нашему Димке.

Впервые за все время Альгидрас назвал сына не осторожно-нейтральным «Дима», а моим домашним «Димка».

— По документам он Радимир, — зачем-то сказала я, чувствуя, что по щекам вновь полились слезы. Я смогла говорить, но это, кажется, единственное, что я еще способна была делать.