И оживут слова, часть IV

— Брату Сумирану нужно было вернуть ее назад, — пояснил Алвар. — Харим и Гаттар укрыли ее на землях, куда ему не было ходу. У Гарая был выбор: жить недолгий век и умереть, когда ослабнет созданная им святыня, или же отыскать Деву и привезти ее сюда.

— Сумиран собирался отдать ему Деву? — недоверчиво уточнил Миролюб.

— Думаю, нет, — пожал плечами Алвар. — Брат Сумиран не глупец.

— То есть Сумиран собирался его обмануть? — спросила я.

На это Алвар не ответил.

Лес стал заметно редеть, и через какое-то время Грит остановился и произнес:

— Осталось совсем немного. Впереди скала, обойдем ее по краю и выйдем к пещере.

— Что будет в обряде, кто-нибудь знает? — дрогнувшим голосом спросила я.

Алвар на миг оглянулся и ничего не ответил. Его волосы и одежда были полностью сухими, в отличие от остальных.

— Альтар не сказал, — подал голос Альгидрас, явно стараясь сгладить впечатление от демонстративного поведения Алвара.

— Я знаю, — неожиданно произнес Миролюб, и мы остановились. — Если как в моем обряде было, то знаю.

— Ты же маленьким был, — с сомнением произнесла я, понимая, что доверять детским воспоминаниям Миролюба вряд ли стоит.

— Мне Дева уже позже показывала.

Алвар обернулся и смерил Миролюба взглядом:

— Ты не говорил о том.

Миролюб пожал плечами.

— Рассказывай, — потребовал Альгидрас.

— Судить по картинкам трудно, — произнес Миролюб. — Но, как я сумел понять, это была первая проба Будимира получить новое тело.

Я прижала ладонь ко рту и в ужасе посмотрела на левую руку Миролюба. От одной только мысли о том, что подобное проделают с моим сыном, меня окатило холодным потом.

— Мне поранили руку. Слегка, — ровным голосом начал рассказывать Миролюб. — Будимир взял меня за раненую руку, а Харим, верно, должен был его убить: он топор над ним заносил. Но почему-то не убил. То ли у самого душа дрогнула, то ли Будимир что ему сказал. Судя по лицу, он кричал на Харима. Дева показывает лишь картинки и… чувства. Там страха много было. Очень много. Верно, не только моего. Я-то уже бездыханный почти был.

Алвар впился взглядом в лицо княжича. Альгидрас вполголоса перевел слова Миролюба на кварский.

— Святынь там не было? — спросил Алвар.

— Я не помню, — ответил Миролюб.

— Получается, новое тело должно быть ранено, а Гаттар убит? Так что ли? — прошептала я.

— А если его самого не убить, а ранить? — уточнил Грит, утерев пот намоткой, оставшейся на руке после спуска.

— Я, кажется, поняла, — прошептала я, и мужчины повернулись ко мне. Грит при этом нетерпеливо толкнул стоявшего к нему ближе всех Миролюба в плечо, чтобы тот перевел. Миролюб перевел мою фразу и вопросительно приподнял брови, глядя на меня.

— Аэтер лечит. Если ранить носителя силы, как тебя в обряде, аэтер устремится лечить того, кто ранен. Я с детства не переношу вида крови, понимаете? Если кровь утекает — это ведь жизнь утекает. Когда Алвар пытался причинить вред Гараю, я ведь невольно помешала. Аэтер — она против смерти. За жизнь. Вы говорили, что если убить одного из основателей, то его сила перейдет в потомка, так?

— Тогда должна была перейти в меня, — Миролюб нервно усмехнулся. — Но Будимир не глупец. Зачем ему отдавать мне силу?

— Так он и не собирался! — воскликнул Альгидрас. — Он хотел перенести свой разум.

— Но почему он решил, что это получится? — не поняла я.

Миролюб замялся.

— Не думайте, что я глупец, — наконец неловко произнес он.

— Говори, — поторопил Алвар.

В этот момент Вран шумно выдохнул и сел на поваленное бревно. Вслед за ним по кивку Алвара, чтобы передохнуть, расселись кто куда остальные савойцы, а потом и Грит. Я едва удержалась от того, чтобы не попросить мужчин продолжить путь. Все во мне рвалось быстрее увидеть сына, но разумом я понимала, что мы должны разобраться, как работает обряд. Я чувствовала, что, не сделай мы этого, случится непоправимое. Поэтому после колебаний я тоже присела на землю. Альгидрас остался стоять надо мной. Алвар прислонился к ближайшему к нему стволу, а Миролюб так и остался возвышаться над всеми нами.

— Дева показывала… всякое. Она много поколений здесь. И порой показывала разное обо всяких людях. Я думаю, Будимиру она тоже показывала картинки.

— Скорее всего, — кивнул Альгидрас.

— От ее картинок порой такое остается в душе… как будто томление. Будто знаешь, что что-то возможно, а как — не понимаешь.

— Понятнее скажи, — попросил Альгидрас.

— Я, кажется, поняла. Это как я увидела в Гарае свечение аэтер. Я просто знала, что если ее потянуть, то все получится. Даже не думала, что так легко получится.

— Похоже на это, — кивнул Миролюб.

— Думаешь, она показала Будимиру, как утянуть разум в новое тело? — глядя на меня, уточнил Алвар.

Я кивнула, и Алвар потер подбородок.

— Но зачем ей это? — спросил он у Миролюба.

— Цена свободы, — пожал плечами тот.

— Свобода для нее — переселиться в новое живое тело и избавиться от камня, сдерживающего ее, — подал голос Альгидрас.

— Ну, вот и выгода, — произнесла я, старясь не думать о том, что предполагаемое тело — мое. — Но почему Гаттар выбрал тело ребенка? Это же нелогично. Ребенок слаб.