И по делам твоим воздастся (СИ)

Взгляд мой упал на нераспечатанное письмо Софи, и я почувствовала укол совести, не только не ответила ей, а даже не прочитала ее письма. Это будет хорошим отдыхом, Софи писала остроумно, сообщала много новой информации, кроме того мне было интересно как они там поживают. Моя мачеха писала, что у них все просто прекрасно. Девочки здоровы, надо сказать, мой отец женился еще и из желания иметь наследника мужского пола, но у них родились две очаровательные девочки, поэтому папенька столько внимания уделял своему внуку. Мои сестры гостили у меня каждое лето, переворачивая, вместе с Андрюшей весь дом. Потом шло пространное описание последних приемов, на которых они побывали, сплетни о знакомых. Софи восторженно описывала платье, виденное ею на жене английского посла, на приеме у Одесского градоначальника. Потом следовало подробное описание судебного процесса, судили многоженца, дамы бегали на открытые заседания поглядеть на мужчину одурачившего столько женщин. Последнее сообщение я перечитала несколько раз, в голове всплывали какие-то строки из дневника, устав от чтения тетиных мемуаров, я пробежала это место, не особо задумываясь, но сейчас в моей голове что-то щелкнуло, я отбросила письмо и кинулась рыться в тетрадях. Вот оно! Вот эти строки! Скупо написано, но, Боже мой, это же просто невероятно!

- Тетя, тетушка просыпайся. – Я тормошила бедную Анну Ивановну, растерявшуюся спросонья.

- Что?! Что ты хочешь? Сейчас, сейчас, видишь пенсне, упало. – Я подала тете пенсне, она водрузила его на глаза и сурово спросила:

- Ну что ты суетишься? Показывай, чего нашла. – Я подала тетушке тетрадь.

- На, читай! Вот это место, только читай очень внимательно. – Тетушка не сразу поняла суть моей находки, но когда третий раз перечитала, опустила дневник и удивленно прошептала:

- Господи, это что же делается, это если телеграфируют в Петербург и получат подтверждение консистория, у них будет очень веская улика, вот никогда бы не подумала, никогда!

16

На другой день еще до обеда я сидела в кафе-кондитерской, изнывая от нетерпения. Мороженое медленно таяло в вазочке, кофе остывало, а я нетерпеливо поглядывала на входную дверь.

Вечером, со всех сторон обсудив записи, Дарии Любомировны, мы с тетей решили, что утро вечера мудренее, и разошлись по спальням. Я уж думала, снова в моих снах будет разговаривать мебель, и бродить призраки с портретов, но спала я крепко и без снов. Утром, посовещавшись с тетушкой, решила не ожидать приезда наших сыщиков, а отправиться им на встречу. Еще дома написала две записки, одну, Георгию Федоровичу, с просьбой встретится в двенадцатом часу в кафе-кондитерской, другую Семену Михайловичу с тем же текстом, их корреспондентам должен был доставить Иван. Судя по всему, Иван не нашел их там где мы ожидали, и явился только через два часа, когда я успела и по магазинам пройтись и снова вернуться в кафе. Ивана подвел ко мне официант, подозрительно оглядывавший, моего слугу. По своему обыкновению, он не произнеся ни слова, подал мне ответные записки. В первой, уже знакомой мне рукой, было написано, что занятия у него, к сожалению, продляться до четвертого часа, и было предложено, встретится в половине пятого у входа в Царицын сад. Вторая записка, написанная размашистым, трудночитаемым почерком сообщала, что Семен Михайлович сейчас не может подойти, а так как он знает, что друг будет занят еще несколько часов, то предложил заехать за мной в кафе в четыре.

Понимая, что придется томиться еще несколько часов, я совсем вышла из себя, терпение никогда не было моей добродетелью. Подумав немного, вместо слоняться по магазинам, решила поехать посмотреть на постоялый двор, где останавливался наш родственник. Зачем мне это было нужно, сама не знаю, но маленький чертенок, сидящий на левом плече зудил, что, мол, скучно и мы с ума сойдем от ожидания, поэтому я уселась в карету и велела Ивану вести меня к постоялому двору Сорокиных.

Это не был самый фешенебельный отель нашего города. Удобствами он сильно уступал той же «Франции», но зато был очень удобен тем, кто путешествовал в своих экипажах потому, что тут экипажи въезжали с улицы в широкий двор-галерею. Слева и справа от въезда шли длинные флигели, в которых и располагались номера, попасть в свой номер можно было прямо из экипажа, что, также, удобно для тайных встреч. Здесь не было обычных коридорных, а что бы вызвать гостиничную прислугу приходилось идти в местную корчму при постоялом дворе. Ворота открывал привратник, он же вызывал портье сопровождавшего гостей, но можно было обойтись и без сопровождения, просто получив ключ от нужного номера через окно экипажа.