И по делам твоим воздастся (СИ)

- Ибо придет Сын Человеческий во славе Отца Своего с Ангелами Своими и тогда воздаст каждому по делам его…. Эти слова часто повторял один мой клиент, недоучившийся семинарист. Я родилась и выросла, в публичном доме. Мать моя была проституткой, кто отец неизвестно, записали Андреевной, потому, что родилась аккурат на Андрея Первозванного. Когда мне исполнилось девять лет, мать умудрилась выйти замуж, но отчим мой, хоть и добрый был, в общем, человек, промышлял мелким разбоем, через несколько лет его изловили и отправили на каторгу, что с ним стало дальше, не знаю, а мать умерла от чахотки. В пятнадцать лет я вернулась в тот публичный дом, в котором родилась. С такой родословной туда мне была прямая дорога. Я бы пошла в услужение, любую работу, исполняла бы, да кто возьмет к себе в дом дочь вора и проститутки. Я была очень красива и молода, хозяйка за меня драла большие деньги, а мне доставались гроши. В двадцать лет я все же ушла на свои хлеба, стала бланковой. Но всегда мечтала вырваться из этого ада. Я скооперировалась с одним извозчиком, имевшем дорогой экипаж, он привозил мне хороших клиентов, которых подбирал у ресторанов и театров, однажды, привез ко мне пьяную в стельку компанию молодых людей из высшего общества. Так я познакомилась с Кириллом Юрьевичем Артемьевым. В молодости он был красив, как греческий бог, сильно развращен, любитель хорошо выпить и громко гулять. Он ненавидел своих родителей, все жаловался, что маменька с папенькой прогуливают его наследство. Тогда же я услышала об одной знакомой девушке с таким же «желтым билетом», на которой женился просвещенный господин, дабы спасти ее от судьбы падшей женщины. И мне пришла в голову идея. Я тогда уже собрала некоторые деньги, мечтала уехать из Петербурга с чистым паспортом, поселиться где-нибудь в большом городе, там, где со мной не знакомы, открыть магазин женских мелочей, шпилек и булавок. – Анфиса Андреевна, умолкла. Она смотрела отсутствующим взглядом в одну точку и мяла в руках кружевной платочек. Молчание затягивалось. Семен Михайлович, нетерпеливо постукивал пальцами по столешнице кофейного столика. Георгий казался самым спокойным из нас, сидел почти неподвижно, а я рассматривала узор ковра на полу, смотреть на бедную Анфису Андреевну мне было больно, слишком уж все это казалось ужасным и неправдоподобным. Тишина прервалась неожиданно. Справившись со своими чувствами, Анфиса Андреевна продолжила ровным голосом. – Я уговорила Кирилла, женится на мне. Сказала, что таким образом он сильно насолит противной маменьке и от него отстанут родители, все пытавшиеся женить молодого прохвоста, на ком-то с достойным приданным. Это его тоже, сильно злило, говорил, что они собираются продать его подороже, а приданное жены прогулять, как прогуляли свое наследство. Однажды после очередной пьянки и ссоры с мамой Кирилл Юрьевич прикатил ко мне с друзьями и повез венчаться. Мы обвенчались, как полагается в церкви, я взяла венчальный лист с подписями свидетелей и отправилась в гости к княгине. Дария Любомировна бушевала так, что слышно ее было за три версты, я думала, она убьет этого идиота сынка. Но я спокойно ей сказала, что мне нужен чистый паспорт, выданный губернской канцелярией, и право уехать и поселиться в другом городе, я выбрала Киев, привыкла к большим городам, а Киев большой город и от Петербурга далеко. Я сказала, что мне ничего не нужно от них, пусть забудут обо мне как о плохом сне, только помогут убраться отсюда, туда, где никто не будет знать, чем я промышляла прежде. Дарья Любомировна все взвесила, а она была очень умной женщиной и решила помочь мне, взяв с меня обещание, что никто и никогда не узнает о том кто мой муж. Она добыла мне паспорт, в котором указывалось, что я вдова, муж мой Артемьев Кирилл Юрьевич, искажать имен она не стала, но указывалось что он чиновник мелкого ранга. С тем я уехала. В Киеве, выкупила небольшой, почти разорившийся магазинчик и стала вести тихую жизнь вдовы чиновника средней руки. Но Бог большой шутник, и он послал мне Федора Федоровича. Я знала множество мужчин и испытывала к ним сильное отвращение, но в него я влюбилась. Не спрашивайте меня, почему так случилось, но мне на нем весь свет сошелся клином. А беда была в том, что и он меня полюбил. Я сопротивлялась два года, но в конце не выдержала, решила, будь что будет, до сих пор никто не сомневался в том, что я есть та, за кого себя выдаю и мы поженились. Тогда Федя был еще купцом средней руки, но годы шли мы с ним, понимали друг друга с полуслова, жили, душа в душу, родились три красавца сына. Будь проклят тот день, когда я согласилась переехать в этот ужасный город. Но откуда я знала, что встречу тут ее?! Я думала глухая провинция, кто во мне располневшей купчихе, узнает тут красавицу, промышлявшую под именем Жаннетт. А Федор говорил, что здесь много сахарных заводов, опять же железная дорога между портовой Одессой и Киевом. Мы переехали. А через пару месяцев, я стояла в церкви и почувствовала, что меня прямо протыкают взглядом, но, сколько не оборачивалась, не увидела никого. А когда вышла после службы в церковный двор наткнулась прямо на нее, она стояла и противно так улыбалась. Рядом с ней стояла ее служанка, как я узнала потом, глухонемая. Тогда я поняла значение слов «и по делам твоим воздастся».