И придет волчица

Дом, такой родной, такой желанный дом расплывался под моим взглядом в потоке нахлынувших слез. Нужно туда. Скорее. Еще скорее. Запереться в своей комнате, уткнуться носом в подушку или от души побиться безмозглой головой о стену, выдворяя из нее непрошенного советчика. Совесть, чтоб ее! Голос внутренний!

— Галчонок, что с тобой?

Явился! И где тебя носило, покуда сюда малолетки с задохликами перли? Не уезжал бы, сам бы и возился с этой человеко-кошачьей мелюзгой! И не пришлось бы мне… И не было бы сейчас…

— Мы котят спасали! — Лайса младшего просто распирает от гордости. — Они умирали уже, а тетя Галла…

А тетя Галла — дура набитая.

— Все хорошо, Галчонок. Ты просто устала.

Вот и я о том же. Устала. Сейчас посплю, наберусь сил. И все станет как раньше. Тихо и пусто…

Идиллия, не правда ли?

Бездна! Впору экзорцизмы над собою читать! Изгонять из мозгов ехидненький голосок.

— Вот так, шевели ножками. Почти пришли.

Пришли. Я рухнула на постель, зарываясь лицом в накрахмаленные простыни. Сейчас пройдет. Сейчас. Острые когти карда слегка царапают кожу головы, разглаживая волосы, и от его ладони исходит волшебное и успокаивающее тепло. Магия Пилаг в действии. Еще немного и пресловутую усталость в прямом смысле рукой снимет.

— И с чего это ты колдовать решила при нулевом резерве? — спрашивает Эн-Ферро тихонько. — Не думаешь совсем. Ты же в последнее время как решето — вся сила через тебя проходит, ни крупицы не задерживается.

Эх, Лайс-Лайс, заботливый ты мой братец, заумный ты мой магистр. Резерв пополнить — не проблема. А вот с остальным как быть? Как?

— Ну чего ты? Все же хорошо? Котят вы пристроили…

Ох, не надо мне больше про котят. Хватит. Сил моих больше нет. И этот, который в голове, на каждое всплывшее воспоминание о старой корзинке с пушистыми, вяло ворочающимися малявками подсовывает свои, невеселые картинки… Ассоциативное мышление, твою мать!

— Лайс, мне плохо…

— Я знаю.

— А я не знаю. Ничего не знаю. Как жить дальше, не знаю…

Помоги мне. Ты же умный, ты всегда и все умел мне объяснить, и я верила каждому твоему слову. Объясни мне сейчас, подскажи. Придумай что-нибудь, во что я снова смогу поверить. Или просто скажи, что поймешь и простишь, если я не справлюсь…

— Я тоже не знаю, Галчонок.

Жаль. Ты был моей последней надеждой.

— Я тоже не знаю. Было время, когда я ясно представлял себе свою жизнь, вплоть до кладбища. Да, это дико звучит, но были моменты, когда я развлекал себя, представляя сцены собственных похорон. Глупо, но выходило до ужаса красиво и трогательно. Какая-нибудь поздняя осень или ранняя весна, накрапывает дождик. У разрытой могилы собрались родные и близкие усопшего: вдова в траурном, но элегантном платье, давно повзрослевшие дети и внуки. Возможно правнуки… Ты там не смеешься? Не нужно — я действительно не планировал прожить жизнь холостяком: у кардов генетически предрасположена тяга к семейности, я и так слишком долго борюсь с нею… Так вот, семья в трауре, рядом какие-то коллеги по работе, благодарные ученики и достойные последователи — но все это виделось очень абстрактно. Самое главное в этих моих фантазиях, то, что я знал наверняка — что на кладбище ко мне обязательно придут друзья. Это было само собой разумеющееся — их и было-то всего двое. Дракон и эльф. Я справедливо полагал, что умру намного раньше любого из них. Умру, предварительно состарившись по кардовским меркам, а они будут еще молоды и полны жизни… Так было бы правильно. Они пришли бы обязательно. Кир принес бы желтые хризантемы — так принято у нас на Свайле. Ил… Бездна! Я все время забывал спросить, что приносят на могилу другу у них на Эльмаре. Неважно. Пусть бы и без ничего пришел. Просто бросил бы горсть земли на крышку гроба — и все. А твой отец сказал бы что-нибудь хорошее. Он умел красиво говорить… А ушел первым. Знаешь, Галчонок, это было так странно и страшно. Он забрал с собой целый Мир, во всех смыслах этого слова. Весь мой Мир. Почти весь. Тогда оставался еще Ил. А теперь, когда и его не стало… Я, наверно, дурак, но вдруг пришла в голову пугающая мысль: как же я теперь стану жить, если даже не знаю, как умру, и кто проводит меня в последний путь? Глупо. Но я действительно не знаю…

— У тебя теперь Ласси есть, — выбралась я из-под смятых покрывал. — А речь Рошан может сказать. Он тоже говорить мастак.

— Нет.

— Нет?

— Нет, — покачал он головой. — Ласси меня вполне устраивает. И Рошан пусть приходит, если время найдет. Только пусть ничего не говорит. Я хочу, чтобы ты.

— Лайс…

— Просто пообещай мне.

— Нельзя такое пообещать.

— Можно, — когтистая рука сжала до боли мою ладонь. — Можно и пообещать, и выполнить обещание.

— Я не умею говорить добрых слов, ты же знаешь.

— Знаю, — уголки губ дрогнули в едва заметной улыбке. — Поэтому прощальную речь сам тебе напишу, на всякий случай. Ты главное, приди.

— Я… попробую.

— Не попробуй, а приди. Обещаешь?

Ну, смелее! Разве он не справился? Разве не нашел для тебя нужных слов?

— О… — в горле встал колючий комок, — обещаю.