И проиграли бой

Мак больше не упирался. Его привели в палатку Лон дона, усадили на матрац. Джим намочил в ведре с водой тряпку и хотел вытереть другу лицо, но Мак взял у него тряпицу и обтерся сам.

- Я уже в норме, - спокойно сказал он. - А вообще-то толку от меня нет. Партия должна гнать меня в шею. Ишь, разошелся!

- Ты на ногах едва держишься, тебе выспаться надо, заметил Джим.

- Верно. Но дело не в этом. Ребята даже за себя драться не хотят. А ведь такие же, как они, на моих глазах шли с голыми руками на пулеметы! А эти убоялись горе вояк, шерифских помощников! До смерти испугались. Да и я, Джим, не лучше. Мне бы мозгами пошевелить. Ведь когда я на подножку вспрыгнул, думал, сейчас зажгу ребят, подниму на борьбу. А они как стадо баранов, вот я и взорвался. А какое я имел право! Нет, таким, как я, в партии не место.

- Да я и сам едва сдерживался, - попытался поддержать Мака Лондон.

Мак сосредоточенно разглядывал свою пятерню.

- Бросить бы все к чертовой матери да убежать. Зарыться с головой в стоге сена и заснуть. И чихать я хотел на всех!

- Отдохнешь и сразу взбодришься, - сказал Джим. Ложись-ка, поспи. Мы с Лондоном, если будет нужно, тебя позовем, верно, Лондон?

- Непременно, - откликнулся тот. - Ложись поудобнее, вытяни ноги. Дел сейчас никаких нет. С командирами я потолкую сам. Может, наберем ребят побойчее да тишком к баррикадам проберемся.

- Боюсь, победа уже за ними, - проговорил Мак. Они сломили дух у наших ребят, когда еще до дела и не дошло, - он улегся на матрац. Толпе нужна кровь... О, господи, я с самого начала напутал...-он закрыл глаза, но тут же снова открыл. - Вот что, очень скоро к нам, может, сам шериф в гости пожалует или какая иная важная шишка. Обязательно меня разбудите. Просто так их нельзя отпускать. Непременно меня позовите, он по кошачьи свернулся клубочком, сложил руки под головой и сразу задышал мерно и ровно.

От палаточных тросов по брезентовым стенам побежали тени, солнце разбросало лучи перед входом на пятачок утоптанной земли.

Джим с Лондоном тихонько выбрались наружу.

- Ишь, намаялся, бедняга, - сказал Лондон. - Прямо изголодался по сну, я никогда такого не видал. Легавые, говорят, нарочно спать арестанту не дают, и он умом трогается.

- Отдохнет Мак, совсем другим станет, - уверил Джим. - Ох, я ж обещал Дану кое-что! А там наши машины подошли... Схожу-ка сейчас!

- А я пойду Лизу проведаю. Может, пошлю ее к старику, пусть присмотрит за ним.

Джим пошел к кухне, наложил в котелок фасоли и понес к больничной палатке. Солнечный зайчик уже спрыгнул с койки Дана на пол. Старик лежал, закрыв глаза, дышал редко и тихо.

В палатке пахло чем-то гнилым или тухлым, необычный запах этот исходил от тела умирающего, оттого что он уже долго не мог опорожниться. Джим наклонился над стариком.

- Дан, я принес поесть.

Тот медленно открыл глаза.

- Не хочу ничего. Сил нет жевать.

- Непременно нужно поесть. Тогда и силы появятся. Давай-ка я под спину тебе подушку подложу, ты сядешь, и я тебя покормлю.

- Не нужны мне силы, - промямлил старик. - И подниматься не хочу. Я только на верхушки деревьев поднимался, - он снова закрыл глаза. Лезешь по стволу, все выше, все выше, и вот уже деревья что поменьше под тобою. Тогда уж спасательным поясом пристегиваеш ься, он глубоко вздохнул, губы продолжали шевелиться. Вдруг на солнечное пятно на полу упала тень. Джим поднял голову. У входа стояла Лиза. На плечи накинуто одеяло, его краем укрыт и ребенок.

- Мне хватает дел со своим малышом. А он говорит, иди, за стариком присмотри.

Джим приложил палец к губам и отошел от койки, чтобы Лизе лучше было видно исхудавшее лицо Дана.

Войдя, Лиза села на свободную койку.

- Ох ты! Я же не знала! Скажи, чем помочь?

- Ничем. Просто побудь с ним.

- Уж больно он плох. По запаху чую. Знакомый запах, - она поежилась, плотнее закутала личико младенца, чтобы уберечь от вони.

- Тише. Может, еще поправится.

- Нет, запах не тот. Знакомый запах. Старик уже гниет.

- Вот бедняга!

Возглас этот, видно, тронул ее за душу, на глаза навернулись слезы.

- Конечно, я побуду с ним. Не впервой. А меня не убудет.

Джим присел рядом.

- С тобой хорошо, - прошептал он.

- Ты эти штучки брось!

- Да я разве что! Просто рядом с тобой почему-то всегда тепло.

- А мне и не холодно.

Джим чуть отвел лицо.

- Мне нужно поговорить с тобой, Лиза. Ты, наверное, не поймешь меня, да это и неважно. Все кругом рушится, или как вода меж пальцами, глядь - и нет. Но это пустяки по сравнению с главным. И мы с тобой песчинки в людском море. Понимаешь? Я всякий раз сам себе это говорю, но мне легче самого себя понять, когда ты рядом, слушаешь. Догадываешься, о чем я?

Щеки у Лизы зарумянились.

- Я же только что родила. Да и не такая я, - она пристыжепно взглянула на него. - Не говори так. Таким тоном, - попросила сна. Понимаешь, я просто не такая.

Он потянулся было обнять ее, но она отпрянула.

- Не нужно.

Джим поднялся.