... и пусть это будет Рязань!

Петр снимает рязанские колокола на военную медь. Вот он сам, походом на Азов, проходит мимо; ему салютуют из трех кургузых пушек, на 23 фунта пороху. Со временем он прикажет Рязани строить корабли, и тамошний архиерей ответит ему зевотно, что людишек у него нету, а лес плохой! Болотится рязанская старина. Приходит и уходит моровая язва. Вонючие костры чадят горелым мясом. Раны заживают долго. Город все еще просторен, и жители свободно охотится в его густых рощах и на пустырях. В Симеоновском монастыре открывается первая цифирная школа. Учитель Петр Павлов за три алтына в день обучает тех, что еще не разбежались в страхе от науки. Редеет его паства: было 96, осталось 32. Стонут рязанцы, наука трудна: адиция (сложение), субстракция (вычитание), мултопликация (умножение), дивизия (деление). Через девятнадцать лет все это переименовывается в славяно-латинскую семинарию. Густой мат педагогов и басовитые вскрики учеников от ударов циркулем или линейкой сопровождают уроки пиитики и риторики. Иногда для поднятия мысли затеваются диспуты на богословские темы. Суровые воспитатели с владыкой во главе, насупясь, внимают, как рослые, небритые дефензоры (докладчики) сражаются с прекословщиками (оппонентами), загримированные под муз, в белых кафтанах, с напудренными стоячими волосами и с мишурными крыльями за спиной. Иные при этом сосредоточенно пьют водку, другие прислушиваются к гуденью синих мух и к кантам, распеваемым в архиерейском коридоре, или же едят калачи. Растроганный владыка дарит дефензорам по полтиннику, и, пока учителя почтительно ведут его отдыхать, молодые философы и богословы отправляются с приказными к богадельне бить мещан. Была своеобразна в древности физкультура во Рязани. Кулачные бои проходили, однако, с переменным для них успехом, хотя на стороне семинаристов выступал местный муромец, глубочайший протодьякон Василий с сыновьями, дьяконами тож, Мартышкой и Никанором. Так, постепенно, рязанская жизнь принимает ново-гражданские формы и обогащается развлечениями на столичный вкус.

Екатерининское просвещение шумно вливается в эту дремучую людскую дебрь. В 1785 Приказ Общественного призрения, занимавшийся всякими благотворительными и иными операциями, вплоть до сдачи в наем пасхальных качелей, строит в Рязани знаменитый Редутный дом. В течение века здесь погостевали и дом сумасшедших, и богадельня, и женская гимназия, и земская аптека, а в те годы это было местом дворянских собраний, с солидным буфетом и залами для жестокой картежной игры. В непосредственной близости, видимо — для тренировки И в поучение молодежи, в нижнем этаже находился пансион для благородных детей. За сто целковых в год обучал их танцам заезжий механик Павел Борзантий. О степени важности остальных предметов можно судить по окладам учителей. Француз-гувернер получал за историю, географию и фехтование — 500, его помощник — 100. Местный поп за обучение недорослей правописанию и закону божьему удовлетворялся полусотней. А учителю арифметики и геометрии, канцеляристу земского суда, не платили вовсе ничего. Видимо, этот товар шел в Рязани хуже. Со временем эта школа упростилась. Отставной сержант с двумя мускулистыми молодцами блюли воспитанников, чтоб чесали головы, вели себя честно и каждое лето ходили мыться на Трубеж… Так просвещение понемногу внедрялось в дворянскую среду, хотя бывали случаи, что иные юные рекордисты, увлеченные наукой, засиживались в первом классе до девятнадцати лет; их тогда сразу определяли в военную службу.