И равнодушно смотрят небеса...

Одинокую старушку с жилплощадью ищут себе и вышедшие после 25-30 лет отсидки

«полосатики». На старости лет получить городскую прописку и возможность где-то

приклонить голову — это мечта каждого из них, потому что альтернатива только одна:

подохнуть в зоне, спецприемнике или нищенствуя где-нибудь на вокзале. Вот только жить

они будут по зоновским понятиям до конца дней своих.

Есть хороший анекдот по этому поводу. С «особого» режима вышел зэк и решил жениться.

Нашел себе молодку, охмурил и предложил связать судьбы, на что та согласилась.

Расписались. Живут. Все хорошо, только не спит он с ней, и все тут. Она и так, и сяк, и

приготовит вкусно, и сто грамм нальет — ни в какую, даже попыток не делает. И вот

однажды во время ужина расплакалась она горько, да и говорит ему: «Все хорошо у нас, все ладно. Но объясни, любимый, почему ты меня совсем не хочешь трахнуть?» Он, с

грохотом бросив на стол ложку: «Ты что, совсем с ума сошла?! Мы же с тобой вместе

хаваем!»

21. Контролеры

Не могу себе представить, чтобы кто-то из моих знакомых вдруг пошел работать

контролером в ИВС, СИЗО или в зону. Для меня этот человек сразу бы перестал

существовать.

Я не хочу огульно причислять всех работающих в подобных заведениях граждан к какой-

то низшей человеческой касте, но подавляющее большинство из них действительно

представляют собой бесценный материал для любого психиатра. Нет такого человека, на

которого бы его работа не наложила неизгладимый отпечаток и не изменила бы его

психику. По роду своей деятельности мне приходилось общаться с людьми,

представляющими самые различные слои общества, но мента я вижу издалека. И даже

если это штабной офицер в штатском или шифрующийся оперок, все равно после

нескольких минут разговора с ним я уже точно знаю, что передо мной — мент. А если вы

работаете под его «крышей» или ваш партнер по бизнесу раньше работал в милиции и

возникла экстремальная ситуация, — будьте уверены, что спасена будет только его

собственная шкура. Так уж они устроены, менты. Если в их ряды сдуру, в поисках

романтики, острых ощущений или по какой другой причине затесался нормальный

человек, не берущий взяток, не подделывающий протоколы, не избивающий задержанных,

— ему конец. С волками жить — по волчьи выть, а иначе сожрут. Один из типичных

вариантов, как такого сделать «своим», — завести на него дело, подкинув пакет с «травой»

или маковой соломкой. Или садись в тюрьму, или будь как все. Из сотен тысяч сел, может

быть, один…

Среди ментов тоже есть своя кастовость. К низшим кастам можно отнести «пэпээсников»

(взводы патрульно-постовой службы) и «кротов» (охрана в метро), но ниже всех —

контролеры спецучреждений. Вы представляете себе, что такое «обиженный» мент?

Обиженный своими же, опущенный на дно служебного колодца и приговоренный вечно

сидеть вместе с зэками в спецприемниках, в тюрьмах и на зонах. В тюремные и зоновские

контролеры за редким исключением попадают те, кто вылетел из рядов нашей доблестной

милиции за какие-то провинности или по своей дремучей тупости. Типичная провинность

— алкоголизм. Типичное проявление тупости — неспособность логически мыслить,

принимать решения и выполнять приказы, требующие активной работы мозга. У

начальства такой подчиненный, как старый чемодан: и нести тяжело, и выбросить жалко.

Тогда его рекомендуют для «особо важного задания» — охраны спецучреждения. (Есть

такой анекдот: в УИН «особого» режима разговаривают два зэка. Один: «А чего это на

вышках столько охраны?» Другой: «Действительно. Ну кто сюда полезет?»). Это приговор

и конец карьере. Самый высокий взлет контролера (обычно это сержант или прапорщик)

— стать начальником смены, «корпусным», который отвечает за порядок в корпусе и

вертикальное положение десятка синяков-попкарей, таких же, как он сам. Все двадцать-

тридцать лет рабочего стажа контролера складываются из фактического пребывания под

замком вместе с заключенными, только камерой ему служит более просторный коридор

одного из этажей тюремного корпуса да после смены он может ненадолго сходить

отоспаться в домашней постели. Выходя на пенсию, они не могут найти себе места,

потому что тюрьма для них уже давно стала родным домом…

Каждый из ранее бывавших в стенах СИЗО зэков сразу же пытается наладить хорошие

отношения с контролерами на этаже. Это не просто, потому что попкари ученые-

переученые горьким опытом, и не один из них уже поплатился за контакты с

заключенными увольнением с работы. Как бы сладко ни распускал слюни камерный

балагур, любопытная тетка в погонах всегда помнит, что он обязательно преследует

какую-то цель. Это может быть все, что угодно, — от простого желания пообщаться с

женщиной (женщин среди контролеров СИЗО около 40%) до выполнения какого-нибудь

поручения. Зная всех «кур» в лицо, они или без боязни шли на контакт, или наоборот

отказывались от любого общения. Я потом уже понял, что некоторые «куры»

подсаживались операми не только под конкретных подследственных, но и сообщали обо

всем «движении» на этаже, в том числе, стоя часами «под кормушкой», прислушивались и