И равнодушно смотрят небеса...

…Из нас четверых туберкулез зацепил Стасов, которому удалось вылечить его только на

свободе.

В Украине есть несколько специальных зон, куда со всех остальных свозят осужденных с

открытой формой туберкулеза. Там они получают усиленное питание, отдых, практически

не работают, поэтому желающих попасть на «тубзоны» предостаточно. В ход идут

совершенно жуткие «мастырки», часто делающие симулянта настоящим инвалидом. Тем

не менее попасть туда, даже будучи серьезно больным, удается не всякому. Без «суеты» со

свободы можно так и подохнуть в санчасти родной зоны. Начальство обычно делает все,

чтобы не брать на себя проблемы с переводом, этапированием туда, а потом оттуда такого

заключенного. Гораздо проще похоронить его под номером на тюремном кладбище

(говорят, сейчас стали выдавать тела родным, но раньше это было запрещено).

Да, конечно, люди, отбывающие в местах лишения свободы определенные судом срока за

различные преступления, виновны. И, конечно же, условия их содержания не должны

быть похожи на отдых в санатории. Но не до такой же степени! А почему так должны

страдать те, кто еще не признан судом виновным и находится под следствием?

С таким отношением государства к своему народу нам никогда не стать нормальной

демократической страной, никогда…

25. «Малолетка» и женский корпус

Рассказать о пятом корпусе, который тогда был «приютом» для малолеток и женщин, я

могу только с чужих слов.

Корпус также был четырехэтажный, два первых этажа — камеры, рассчитанные на 12

человек, в которых под следствием содержались подростки, не достигшие 18-летнего

возраста. На третьем и четвертом этажах своей судьбы ожидали женщины. Камеры пятого

корпуса никогда не пустовали и обычно были забиты подследственными под завязку.

В камерах малолетних преступников обязательно должен был сидеть один взрослый

подследственный — «пахан», который следил за порядком. Я так и не понял, как опера

вербуют паханов, но в основном это были судимые впервые «мужики», которым, думаю,

были обещаны какие-то поблажки. В зоне тех, кто был паханом на «малолетке», могут

«загнать за Можайск», т.е. сделать изгоем, «обиженным», поэтому я слышал, что почти все

они остаются при тюрьме в «рабочке». Сами малолетки паханов презирают и всячески

стараются ущемить. В обязанности «пахана» входит немедленный вызов контролеров и

опера в случае любого конфликта или запрещенного действия в камере. Курить в камерах

для малолеток запрещено, но пахан курить может. Практически все из этих несчастных,

выброшенных на улицу детей пить, курить и говорить начали одновременно, поэтому

несговорчивый и «правильный» пахан был как кость в горле. Но стоило ему дать

малейшую слабину, как он тут же попадал на крючок к смекалистым пацанам и начинал

плясать под их дудку, а в камере начиналась лафа. Если пахана уличали в несоблюдении

возложенных на него обязанностей, его тут же заменяли на другого. Бывало, что

малолетки избивали или «опускали» своего пахана за то, что он уж слишком рьяно

соблюдал режим.

На шмонах у детворы отбирают сигареты, чай (чифир пить тоже запрещено) и остальное

— как у всех. За каждую провинность камеру нещадно «убивают». Со мной в «осужденке»

сидели поднявшиеся «на взросляк» пацаны, которые показывали мне темно-фиолетовые

синяки и вздувшиеся гематомы от «дубиналов», жуткие шрамы на запястьях от

забиваемых ногами наручников.

Кстати, забивание наручников — один из излюбленных приемов у ментов всех мастей, о

котором я забыл рассказать. В основном применяется в местах лишения свободы, потому

что последствия для арестанта весьма плачевные — шрамы остаются на всю жизнь.

Наручники устроены так, что их можно затягивать только в сторону уменьшения диаметра

охвата кисти. Забивание происходит следующим образом: на брошенного на пол

заключенного надевают наручники, после чего, удерживая его руки, каблуком сапога бьют

по окружности, максимально затягивая охват «браслетов». Забивают так, что из-под

лопнувшей кожи брызжет кровь, а металл доходит до кости.

Так вот, провинившуюся камеру выводили «на коридор», ставили лицом к стене, и каждый

получал по несколько ударов резиновой дубинкой по ягодицам и задней части бедер. Кого

хоть однажды били «демократизатором», тот знает, насколько это больно. Если в камере

случалось ЧП (кто-то с кем-то подрался, побили «пахана» или просто «от скуки»

бунтовали — такое на «малолетке» не редкость), то «убивали» гораздо жестче:

подвешивали в наручниках и били до тех пор, пока «клиент» не терял сознание или,

простите, не делал в штаны (очень серьезная бочина). Часто нарушителя режима

выводили зимой в холодную баландерскую комнату и голым приковывали наручниками к

трубе на всю ночь (в карцер несовершеннолетних садить запрещалось).

После получения приговора суда осужденный малолетка ожидал утверждения приговора и

этапа в зону в своей камере.

Когда выходила очередная амнистия, она касалась в первую очередь женщин и

несовершеннолетних, осужденных за преступления легкой и средней тяжести.

Большинство из них под нее попадали и уходили на свободу раньше положенного срока.