И рушатся стены (сборник)

Картиссер сел лицом к окну, из которого тут же увидел огромную статую, нависающую над площадью. Только теперь он заметил, что черты лица статуи выражали огромную, почти невероятную духовность.

Нобль проследил за взглядом Картиссера и тоже увидел статую. Он почувствовал, что все больше смущается, особенно теперь, когда увидел, каким спокойным казался Картиссер. Его собственное замешательство увеличивалось прямо пропорционально ледяному спокойствию старшего.

Лейтенант рассказывал ему, какими примитивными были эти люди тысячу лет назад. Теперь у них появилось все, включая самого Картиссера.

Верховный президент сел перед лейтенантом и долгую, неловкую минуту глядел на него. Его широкие ноздри раздувались и опадали с каждым вдохом и выдохом. Наконец, он протянул руку и поставил на стол маленькую копию статуи Картиссера.

— Итак, — сказал транак, — это действительно ты.

Картиссер взял статуэтку в руку, поглядел на нее и кивнул.

— Я вернулся, исполняя мое старое обещание, — сказал он.

Транак сморщился, и Картиссер нахмурился.

— Я так и понял. С самого дня твоего ухода мы никогда не переставали верить, что ты вот-вот вернешься. Но я невыносимо мучаюсь от того, что ты действительно вернулся именно сегодня, в самый трагичный для нас день.

— Трагичный? — спросил Картиссер.

Нобль, безмолвный и бесплотный наблюдатель, изумленно заморгал.

— Лучше бы ты не возвращался, — страстно сказал транак. — Лучше бы ты оставался на небесах, там, где жил, но не возвращался!

Нобль помотал головой, смутно ощущая, что здесь что-то не так. Судя по всему, транаки должны пасть Картиссеру в ноги и беспрерывно кланяться в знак благодарности. Лейтенант не должен позволять этому инопланетянину разговаривать с собой подобным образом.

— Я вернулся, чтобы продолжить свою работу, — сказал Картиссер, крепко стискивая зубы. — Я привез вам новые вещи, новые разработки, новые методики обучения...

— Нет! Именно поэтому ты и не должен был возвращаться. Люди помнят и любят тебя, они с радостью отдадут тебе власть. Они считают тебя сверхъестественным существом. — Транак криво усмехнулся. — Я понимаю, что ты просто живешь очень долго, но народ-то не понимает, что неправильно было бы позволить тебе и дальше руководить нами.

Неправильно? — подумал Нобль. Но в инструкциях...

— Значит, ты хочешь, чтобы я ушел, — очень тихо сказал Картиссер.

— Пожалуйста, уходи, — кивнул Верховный президент. — Немедленно. Ты исполнил свое пророчество и вернулся к своему народу. Я предлагаю тебе благословить его, сказать, как мы замечательно прогрессировали, и немедленно улететь обратно.

Нобль глядел, как Картиссер сидит на стуле со странной усмешкой, исказившей его губы. Он тихонько барабанил по столу кончиками пальцев.

— Но вы же понимаете, — сказал он, — что в первый раз я еще не завершил свою миссию. Поэтому я и вернулся.

— Нет, — сказал транак. — Твоя миссия завершена. Уходя, ты оставил бразды правления в руках Верховного президента Эбби — моего прославленного предка. И эти бразды должны оставаться там, куда ты сам их поместил.

Картиссер нахмурился еще сильнее.

— Обоснуй мне это, — огрызнулся он.

Зачем он начал спорить? — подумал Нобль. Почему он не совершит чудо! Почему разрешает так с собой обращаться? Он же просто унижает Землю...

— Все очень просто, — сказал транак. — Твое присутствие здесь нарушает условия твоего же собственного учения.

— Каким это образом?

— Ты сам указал в качестве основного принципа нашего общества свободу... самоопределения.

— Совершенно верно, — сказал Картиссер.

До того как он прилетел на эту планету, у транаков была жестокая система рабства, которую ему удалось легко разрушить, когда он изменил экономическую структуру их общества. При этом он действительно подчеркнул важность самоопределения.

— Ты дал нам направление, — продолжал Верховный президент, — и мы пошли по нему. У нас нет места пророкам с небес. Поэтому ты представляешь собой угрозу свободе транаков, потому что будешь говорить нам, что произойдет дальше. Мы не должны этого знать. Мы должны быть свободными сами принимать решения. Ты говорил нам это своими устами давным-давно.

Картиссер улыбнулся. Инопланетянин хорошо рассуждал, поскольку верно следовал его собственному кодексу, а значит Картиссеру здесь нет больше места. Транаки могли сказать, что пророк не лучше тирана, а они не хотели больше ни тиранов, ни пророков. Они не видели разницу между тем и другим.

Даже Нобль понял логику происходящего. Верховный президент мудро предугадал, что народ, вероятно, обрадуется тому, что Картиссер начнет снова диктовать им, что нужно делать, и тем самым уничтожит все, чего они достигли за десять веков. Поэтому-то транак и просил Картиссера немедленно улететь.

Это звучит разумно, подумал Нобль, с их точки зрения. Но мо— жет ли лейтенант позволить им так запросто выкинуть нас с этой планеты?