Эмори молчал. Он смотрел как проносится мимо пейзаж — кучи старых гниющих зданий, среди которых то тут, то там мелькали недавно построенные яркие башни проекта восстановления. Район за районом летели мимо отделенные едва ли акром зелени еще незастроенные земли. Эмори начало казаться, что три четверти из девятнадцати миллионов жителей Нью-Йорка жили здесь, на Острове, хотя он и знал, что это не так.
— Левиттаун, — сказал, наконец, водитель.
На счетчике было три доллара двадцать шесть центов. Эмори достал пять долларов, сунул банкноту в приемное отверстие и стал ждать чек и сдачу. Такси остановилось, только когда уже съехало с шоссе. Из отверстия вылезла сдача. Дверцы такси открылись сами собой.
Эмори и Ноерс поехали на эскалаторе вниз, на уровень земли. Эта часть шоссе была слишком старой, не оборудованной лифтами, поэтому им и пришлось ползти на эскалаторе.
Совершенно одинаковые здания ряд за рядом уходили на километры вниз от шоссе. Точнее, одинаковыми они были первоначально, но за много лет с ними произошла странная метаморфоза: каждый домовладелец или съемщик квартиры стремился сделать свое жилье непохожим на другие. Так что здания представляли собой пестрое зрелище, они были окрашены во все цвета радуги без всякого плана и гармонии. Правда, краска на большинстве из них уже облупилась, что лишь увеличило количество пегих пятен. К домам, в дальнейших попытках отличаться от соседей, были приделаны странные декоративные балкончики, дымоходы и другие подобные наросты.
А еще грязь. Эмори по лодыжку утопал в глубоких кучах мусора, лежащих прямо на пешеходных дорожках. Ни у одного из зданий не было тепловых аннигиляторов мусора, а сборка его здесь была сомнительна и явно нерегулярна. По дороге Эмори подумал, что Ривердейл, конечно, грязен, но квартира Беккета выглядела практически антисептичной по сравнению с тем, что он видел здесь.
— Сейчас на этот холм, потом на Улицу Красных Кленов, а затем направо. И держите ушки на макушке, — посоветовал Ноерс.
Эмори с улыбкой кивнул. Они пошли по указанному маршруту.
Тело они нашли на углу улицы Красных Кленов возле нужного поворота. Точнее, его нашел Эмори, практически споткнувшись о труп (он смотрел во все стороны, только не вниз), и издал приглушенный вздох, когда увидел его.
Это был труп человека, умершего дня три назад, Возможно, даже больше. Его горло пересекал аккуратный разрез, начинающийся под левым ухом и ведущий к кончику правой челюстной кости, карманы его брюк были вывернуты наизнанку и лишены своего содержимого. Грязное лицо трупа выглядело странно спокойным.
— Идемте, идемте, — проворчал Ноерс. — Вам что, нужны проблемы? Не хватало еще связаться с полицией.
— Мы просто уйдем и оставим этого человека валяться здесь?
Ноерс пожал плечами.
— Он ведь уже мертв, не так ли? Теперь вы ему не можете помочь. А вдруг тот, кто его убил, прячется вон за той горой мусора? Если вы будете продолжать пялиться на этот труп, местные подумают, что вы родственник, пришедший сюда, чтобы начать вендетту. Лучше пойдемте отсюда, Джон.
— Но...
Эмори замолчал, поняв, что сказать было нечего. Он постарался сдержать дрожь отвращения, когда они свернули за угол. Маленький, очень грязный мальчик лет трех, практически голый, уставился на них, когда они проходили мимо. Женщина лет двадцати, — вероятно, его мать, — быстро схватила его когтистой рукой и ута— щила обратно в дом.
— Они держатся здесь подальше от улиц, не так ли?
— Как правило, да. Так вы проживете немного дольше. — Ноерс криво усмехнулся и добавил: — Если бы кто-то его купил, я написал бы роман об этом месте. Этот район похож на ад, а рядом солнечное шоссе точно символ замечательных успехов Человечества. И всего лишь в сорока минутах езды от Манхэттена. А вот мы и пришли, — спокойно добавил он, когда они свернули на дорожку, ведущую к небольшому, обшарпанному дому, некрашеные стены которого делали его очень заметным на фоне бунта всех цветов радуги вокруг.
На почтовом ящике было написано имя
— Эсперы склонны держаться вместе, — объяснил Ноерс, нажимая кнопку звонка.
Дверь открылась почти немедленно, без обычного интервала для того, чтобы хозяин дома успел посмотреть в глазок, кто пришел.
Эмори увидел практически нежное внимание, написанное на округлом лице с тонкими чертами.
— Привет, мистер Эмори, — сказал Джилл Хэдэфилд.
Псионический контакт был совершенно новым опытом для Эмори. Он спокойно лежал на рваном диване в голой комнате Хэдэфилда, глядя на неподвижную фигуру эспера на полу, а иногда переводя взгляд на Ноерса, который с напряженным лицом расположился в самом темном углу комнаты. Хэдэфилд корчился так, словно испытывал муки. Странно спокойная улыбка пробегала по его лицу, чередуясь с гримасами настоящей боли. Эмори ждал.