И рушатся стены (сборник)

Он пришел на встречу с Каргом. Ровно в час двадцать следующего дня он стоял у зеркально яркого сфинктера двери, на котором висела табличка: «Карг и Ко. Только по записи».

Ну ладно, можно считать, что он был записан. Эмори осторожно прикоснулся к поверхности сфинктера.

— Секундочку, мистер Эмори, — раздался голос из скрытого динамика.

Сфинктер открылся.

Эмори прошел по коридору до внутреннего сфинктера, который уже был открыт. Карг сам встретил его и провел через зал в комнату, где Эмори проснулся в среду. Вокруг было странно тихо.

— Здесь что, никого больше нет? — спросил Эмори. — Я имею в виду, вы же не единственный представитель своего рода на Земле, не так ли?

— Конечно, нет. Есть и другие. Другие есть здесь, в Манхэттене, несколько в Европе. Мы знаем, что на вашей планете между континентами почти нет связи, и выражаем надежду, что мы все же соберем максимально полную коллекцию.

Разумеется, подумал Эмори. Он заметил, что стол был свободен на этот раз от бумаг, а листок, который он задвинул ногой, уже подобрали.

Карг жестом указал на бирюзовое глубокое кресло из пены, стоявшее перед столом, и Эмори расположился в нем. При этом Эмори подумал, было ли это прелюдией к ловушке или сотрудничеству. Карг выглядел спокойным, темно-синие черты его лица были неподвижны, а твердые, яркие глаза смотрели в потолок. Казалось, он не спешил начинать беседу.

Карг сам сел позади стола, вытащил откуда-то табличку и стилус и сказал:

— Вы эксперт по драмам, мистер Эмори. Верно?

— Мне нравится так думать, — сказал Эмори полунасмешливо и полусмиренно.

— Мы уже собрали хорошую библиотеку пьес, — сказал Карг. — Я прочитаю вам названия. При этом я хочу, чтобы вы оценивали пьесы по абсолютной шкале по снижающейся, самые ценные оценивайте единицей, потом идет двойка, и так далее вниз, до десяти. Вы можете это сделать?

— Наверное, могу, — сказал Эмори.

Абсолютная шкала ценностей, подумал он. Как будто такое может существовать в литературе. Но это образ мышления рас, которые летают по космосу и могут зачищать планеты от других разумных существ.

Он приложил все усилия, чтобы не рассмеяться. Карг безучастно улыбнулся ему и произнес первое название:

— «Гедда Габлер». Ибсен.

— Тройка, — тут же ответил Эмори. — Даже ближе к четверке.

— «Трагедия мстителя» Тернера.

— Двойка.

— «Кориолан» Шекспира.

— Я бы посоветовал взять всего Шекспира, — сказал Эмори.

— Мы составляем сейчас рейтинг отдельных вещей, — холодно ответил Карг.

— Тогда двойка.

— «Странствующий торговец» Бюсси д'Амбуаза.

— Пять.

Так продолжалось больше часа. Эмори энергично и ликующе делал поспешные суждения, высказывая их с такой же скоростью, с какой инопланетянин читал названия пьес. Так, он оценил «Доктора Фаустуса» ниже «Во имя любви», но это мало что значило для него. Невозможно сделать подряд полтысячи аттестаций, а абсолютная шкала, которой требовал Карг, просто не существовала.

— Большое спасибо, — сказал, наконец, Карг. — Вы были чрезвычайно полезны. Теперь перейдем к музыке...

Прошел еще один утомительный час пока Эмори аттестовал композиторов, расставляя их по разрядам. Бах, Моцарт, Бетховен, Барток, Монтеверди он занес в первый разряд. Вагнера поставил слишком низко, а Корелли слишком высоко, но не потрудился исправлять свои рейтинги, когда сообразил это. Ситуация была той же самой, с какой он столкнулся, делая видеопьесы: люди, извлекающие выгоду из его таланта, просто не знали различия между хорошим и плохим, таким образом, было правильным все, чтобы он ни сказал.

— Я понимаю, что будут трудности при расположении всех этих работ, — сказал Карг, закончив свой список. — Мы пока что собрали лишь несколько записей. Я надеюсь, вы поможете нам в этом.

— Я тоже надеюсь на это, — согласился Эмори, откашлялся и добавил: — От разговоров у меня пересохло в горле. Может, вы сможете...

— Конечно, — сказал Карг, нажал кнопку сбоку стола, и почти немедленно вошел второй инопланетянин, неся поднос. К своему удивлению Эмори увидел, что вновь прибывший во всех отношениях совершенно походил на Карга.

Эмори взял напиток — немного резкий, светлый, зеленовато-желтый.

Он медленно потягивал его, понимая, что это будет единственным отдыхом, пока не закончена беседа. И только тогда, когда он допил и поставил стакан на мерцающий поднос, он вспомнил, что все его проблемы начались со стакана очень похожего на это вина.

— Что это за напиток? — спросил Эмори.

Карг вежливо улыбнулся.

— Это немецкое вино. Его послали нам наши европейские агенты. Вам оно понравилось?

— Очень.

— При случае мы пошлем его вам домой. Считайте это частью оплаты от нас. А теперь вернемся к искусству...