И сердце пополам

— Так позвони ей с моего. И вообще, оставайся у меня сегодня. А маме скажи, что у подружки переночуешь. Ты же, как-никак, совершеннолетняя.

— У меня нет подружек.

Ни друзей, ни подруг, ни парня, весь круг общения — только одна мама? Причём не просто мама, а Фурцева. Это же свихнуться можно.

— Как так? — удивился Глеб и обернулся. Застал её полуодетой, торопливо застёгивающей пуговки на кофточке. Она смутилась, а он явственно ощутил укол подступающей тоски. Наверняка, он запросто смог бы уговорить её остаться, но хорошо ли это?

— Ну вот так, — пожала плечами Саша. — И если честно, я не люблю врать. Да и не умею. Мама меня в два счёта раскусит. Знаешь, какая она… проницательная? Наверняка знаешь, ну… если она у вас культурологию вела. Анна Борисовна Фурцева — это моя мама.

Настроение стремительно ухудшалось. А последние слова и вовсе камнем легли на сердце. Как ей теперь сказать, что он очень даже хорошо знает её мать? Ведь тогда придётся сказать и про остальное, но это невозможно. Саша такое не поймёт и, наверное, не вынесет. Особенно теперь, после всего, что было.

Саша на мгновение застыла, озадачилась:

— Глеб, — позвала его, — что-то случилось? Ты так смотришь…

А зачем, собственно, вываливать на неё всю правду? Кому от этого будет лучше? Уж точно не ей. Ну и не ему, конечно. Так что можно ограничиться и полуправдой. Глеб вздохнул.

— Ну конечно, я знаю Анну Борисовну. Кто ж у нас её не знает.

— Ты так говоришь… У вас с ней что, плохие отношения?

— Ну типа того. Не, она ни при чём. Сам виноват, прогуливал её семинары. И лекции.

— И что теперь? — озабоченно смотрела на него Саша.

— А что теперь? Ничего. Или ты тоже не любишь прогульщиков и встречаться с ними тебе воспитание не позволяет? — Глеб подошёл к ней вплотную, заглянул в глаза. Она не отступила, хоть и явно смутилась.

— Ну почему? Люблю… — прошептала она. И это можно было счесть за шутку, если бы не её взгляд, от которого у Глеба дрогнуло сердце.

— И встречаться будешь? — он обнял её за талию, притянул к себе.

— Буду, — прошептала она ему в губы, обожгла дыханием.

И от этого лёгкого прикосновения едва не сорвало голову. Повело так, что в глазах потемнело. Глеб приник к её губам, таким мягким и одуряюще нежным, смял, подчиняя, впился жадно поцелуем, и кто знает, чем бы это закончилось, но Саша вдруг отстранилась.

— Постой, — дыхание её сбилось. — Ты сейчас предлагаешь встречаться? Ты серьёзно этого хочешь?

— Хочу, — хрипло произнёс он, тяжело дыша.

— Так что же ты…? Зачем же ты сказал, что я всё напридумывала? Что между нами нет ничего и быть не может?

— Ну… Я считал, что так будет правильно. Ты хорошая очень, а я… та ещё сволочь.



— Не говори так! Ты лучше всех, — Саша смотрела в его глаза так, как, пожалуй, никто никогда не смотрел. С каким-то неприкрытым обожанием, будто на самом деле так думала. От этого было и безумно приятно, и удушающе стыдно.

— Ну как ты пойдёшь с мокрой головой? — перевёл он разговор, потому что вдруг сам неожиданно смутился. Ну какой он лучший?

— Ничего, я же в шапке.

— Да подожди ты. Давай я у девчонок возьму фен. Не хватало ещё, чтоб ты простудилась. А потом вызову тебе такси.

Саша немного поупиралась: неудобно, поздно, сама доедет, но, в конце концов, уступила. И эсэмэску матери по его настоянию отправила, мол, скоро будет. Фурцева, правда, тут же перезвонила. Допытывалась, где она, с кем, всё ли хорошо. Саша жутко стеснялась и отвечала матери скомкано: потом, все вопросы потом, скоро приедет, говорить неудобно, пока.

— Представить страшно, какой допрос меня ждёт дома, — нервно усмехнулась она.

— Ты ей про меня расскажешь? — напрягся Глеб.

— Нет, наверное, не смогу. Как про такое маме сказать? Ничего, что-нибудь по дороге придумаю.

Спустя четверть часа Глеб, усаживая Сашу в такси, напутствовал:

— Ты только не забудь позвонить, когда домой приедешь

— Хорошо, — улыбнулась Саша. — Ты только не забудь убрать меня из чёрного списка.

— Э-э, — на секунду растерялся Глеб, затем кивнул, улыбаясь: — Считай, уже.

= 36

Ничего по дороге Саша не придумала, никаких правдоподобных оправданий, причин, доводов. Потому что думалось не о предстоящем разговоре с матерью, а о том, что случилось у них с Глебом.

А то, что случилось, просто не умещалось в голове. Столько всего за один день! Даже за один вечер. Да у неё за всю жизнь столько событий и впечатлений не наберётся.

Жалела ли она о чём-нибудь? Совершенно нет. Ни секунды. Пусть всё произошло как-то быстро и неожиданно, но разве для такого могут быть какие-то графики и расписания?

Самое главное, самое важное: Глеб не бросил её! Он предложил встречаться. Отношения серьёзные ей предложил — о таком она и не мечтала. А как он был нежен и заботлив! Голову заставил высушить — и слава богу, а то очень сложно было бы объяснить матери мокрые волосы. И такси вон оплатил, не захотел, чтобы она возвращалась домой общественным транспортом. Перезвонить велел…