И сердце пополам

Саша благодарно разулыбалась. Она не знала наверняка, что там с энергией и настроением — преподавателю, конечно, виднее, однако её подарок судьбы несравненно круче любого золотого билета. Это вообще лучшее, что могло с ней произойти.

Вот только увидеться с Глебом не получилось ни вечером, ни на следующий день — он работал. На третий день — тоже у него возникли какие-то неотложные дела. А она скучала по нему. Хотя вереница эсэмэсок очень даже скрашивала вечера.

* * *

Ход времени теперь стал причудлив. Оно то еле ползло, и минуты растягивались до бесконечности, то, наоборот, летело так стремительно, что незамеченными пропадали целые часы.

— Верно говорят, человек такое жадное существо. Сколько ни дай — всё ему мало, — сказала она Глебу.

Он зашёл за ней после занятий. Явился к училищу без предупреждения. Выдалось внезапно свободное время, пояснил он, вот и приехал. Второй раз за эту неделю.

И оба раза они прошлись по центральным улицам, потом завернули в кафе.

Саша, конечно же, очень радовалась, но ей стало катастрофически не хватать этих встреч. С того памятного дня, когда Глеб предложил ей встречаться, прошло почти три недели, а их свидания по пальцам пересчитать можно.

— И кто у нас жадина? — улыбнувшись, он удивлённо приподнял брови.

— Так я! Раньше я думала, увидеть бы тебя на минутку и всё, уже счастье. А сейчас гуляем аж целых два часа, а мне мало.

Он тепло усмехнулся.

— А приезжай в субботу ко мне? На все выходные.

— Я хотела бы, но не знаю. Если получится… Я постараюсь…

Конечно, ей хотелось! Безумно хотелось. Но как упросить мать — вот вопрос. Та и без того всё ещё не могла отойти от её «загула».

— Приходи, придумай что-нибудь, — позже, когда прощались, снова позвал её Глеб, — сюрприз хочу тебе устроить.

— Я, правда, постараюсь, я очень хочу, но мама…

Глеб усмехнулся.

— Понятно. Гайдай в конце «Бриллиантовой руки» влепил сцену с ядерным взрывом, которая была вообще не в тему и которую, само собой, вырезала цензура. Потом уже он признался, что на то и рассчитывал. Взрыв уберут, зато всё остальное оставят. Так оно и получилось. Это я к тому, что человек всегда выбирает меньшее зло. Так что скажи матери, что переезжаешь ко мне жить. Вот увидишь — на выходные сразу отпустит.

Ну как тут устоять?

Саша подступилась к матери сразу, как пришла домой, но она, как и ожидалось, восприняла её просьбу в штыки: на все выходные? Да Саша с ума сошла! О таком и речи быть не может!

Она аж побагровела от возмущения. Это ещё Саша идею Глеба не стала ей озвучивать. Как-то стыдно было манипулировать родной матерью.

Но спорили они долго, бурно. Мать стращала последствиями. Саша напирала на то, что ей уже двадцать, а в таком возрасте у мам разрешения вообще никто не спрашивает.

— Так что же ты спрашиваешь? — воскликнула обижено мать. — Раз такая взрослая.

— Потому что не хотела тебя расстраивать ещё больше. Потому что считаюсь с твоим мнением. Потому что думала, что и ты с моим считаешься, — со страстью в голосе ответила Саша. — Потому что думала, что ты веришь мне.

Мама как-то сразу сникла. Побурчала ещё для острастки немного, но, в конце концов, отпустила. Только обмолвилась, что хотела бы познакомиться с этим самым Глебом.

Саша пообещала, что когда-нибудь обязательно и поскорее сбежала к себе от неудобной темы.

Осталось теперь только дождаться субботы…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

= 38

В субботу они снова встретились у Театра кукол. Глеб, правда, опоздал на несколько минут, зато видеть её был явно рад. И поспешил оправдаться:

— Прости, запарился дома, про время забыл.

Ну было немного обидно, самую малость, потому что Саша до назначенной встречи считала минуты, а он забыл… Но Глеб так лучился неподдельной радостью, что обида, едва всколыхнувшись, сразу же бесследно растаяла.

— А что за сюрприз? — полюбопытствовала Саша.

— Наверное, это слишком громко сказано, ну, в общем, придёшь — сама увидишь.

Всю дорогу до общежития они болтали, Глеб шутил, она смеялась. И день был чудный — солнечный и тёплый. И небо — высокое и синее. И воздух — наполненный птичьими трелями и запахом талого снега.

Перед самым общежитием, вокруг крыльца разлилась болотцем грязная жижа. Саша, нарядившись по случаю в новые ботильоны, растерянно остановилась, высматривая, как к ней подступиться. Но тут Глеб подхватил её на руки и в два шага перенёс до крыльца.

— О-о, — только и выдохнула Саша благодарно, когда Глеб поставил её на сухой бетон.

Общежитие гудело как растревоженный улей. Саша, привыкшая к музейной тишине своего дома, не переставала удивляться этой суматохе. Каждый раз как на ярмарке — шум, гам и полно народу.

Глеб открыл дверь своей комнаты, распахнул перед ней:

— Велкам.

Саша всё это время гадала, какой мог быть у Глеба сюрприз, но никак не ожидала увидеть накрытый стол, а на холодильнике букет алых роз в трёхлитровой банке.

— Сегодня какой-то праздник? — повернулась к нему она. — Мы что-то будем отмечать?

— Ну… скажем так, будем навёрстывать упущенное.

Глеб принял у неё пальто, разделся сам.