И сказал Пророк…

И ты радовался радостью апреля, и плакал от счастья. И я держал твое лицо в своих руках и пристально смотрел в твои глаза, как мой древний брат в Ниневии пристально смотрел в свой кристалл.

Когда наступила ночь, ты привел меня в свой дом, и я, как ребенок, который не знал ничего, кроме своих священных нужд, сел за твой стол, ел твой хлеб и пил твое вино.

А потом я заснул, голый, невинный и безоружный.

И когда я лежал, обнимая свои сны, некое существо, наполовину женщина – наполовину зверь, вышло, подобно черному облаку, из твоего тела и стало душить меня.

И когда я боролся с ней, я увидел её лицо, И оно было твоим.

А потом я проснулся с криком и увидел, что ты спишь

С улыбкой на губах, а на твоих закрытых глазах вуаль

Безмятежности.

На земле, вечно зеленой и белой, в страстной жажде

Ты охотился за мной в небе,

И теперь, проснувшись, я знаю, что это была твоя любовь, ищущая любви.

И все же во сне я не здесь, не с тобой,

И я вижу только то, другое лицо.

Прости.

Красота смерти

(1908. Первоначально называлось «Смерть прекрасна»)

I

Позволь мне упасть в обморок и заснуть, ибо я утоплен / опьянен (орошен) любовью.

Дай мне отдохнуть, ибо любовь питала меня день и ночь.

Зажги свечи, воскури благовония возле кровати;

Осыпь меня лепестками нарцисса и розы;

Услади мои волосы мускусной пудрой;

Благовонным маслом умасти мне ноги;

Посмотри мне в глаза, сын моей матери.

И увидь, что рука смерти пишет на моем лбу.

Жизнь позволила

Дремоте рассветов

Окутать меня своим мраком,

Закрыть мне глаза,

Переполненные, насыщенные видениями этой жизни.

Ибо мои глаза, насытившись этим зрелищем, едва не лишились чувств.

Лира звучит

Теперь уже даже без рук,

Что дергают струны.

Пусть ее золотые аккорды поют мне и спят вместе со мной.

Пусть флейты и трубы выдыхают туман, чтобы окутать мое сердце,

Что бежит к своему покою.

Пой песни земли Рахови, откуда приходят небесные мелодии,

И делай из их значений

Ложе моим онемевшим чувствам.

Посмотрите мне в глаза и узрите лучи надежды.

Осушите ваши слезы, спутники моей юности.

Поднимите ваши головы, как цветы на рассвете,

И узрите смерть моей невесты,

Столб света, стоящий

Между моей кроватью и безразмерным мраком.

Задержите дыхание на мгновение и услышьте ее шелковистые крылья.

Вы пришли проститься, о дети моей матери.

Поцелуй меня в лоб с улыбкой – поцелуй мои губы ресницами – поцелуй мои веки губами,

Приведи детей поближе к кровати.

Пальцами из роз пусть они гладят мое горло.

Приведи сюда стариков, чтобы благословили мой лоб своими высохшими руками,

Позови дочерей лугов и полей, чтобы они увидели,

Как тень неведомого проходит между моими бровями, и уловили в моем последнем вздохе эхо бесконечности.

II

Вот я достиг вершины горы, и дух, который есть я, взмыл в небеса свободы.

Я очень далеко, о сыны Матери Земли!

Туман окутывает склоны холмов

Склоны холмов окутаны туманом

Туман окутал склоны холмов

Долины и поля утонули в море молчания.

Луга, утесы и косогоры – все это растворяется от

Прикосновения отпечатка моего полета.

Мерцают море, леса и пустыни

Едва различимо там, за рекой душ,

Белые, как весенние облака, желтые, как солнечный свет, и красные, как вуаль заката, множество белых, солнечно-красных сияющих мерцающих душ.

Песни океанов безмолвно бьются о тишину подо мной.

Воздух за окном и тишина, о которую разбиваются песни Океана.

И я не слышу ничего, кроме гимна вечности.

Это вечный голос неизвестного.

Я опередил крики людей.

Голос, который я слышу, – это гимн вечности, вечной неопределенности.

Покой

Сними льняной саван – положи меня в лилии,

Из гроба цвета слоновой кости подними меня на подушки из флердоранжа.

Не плачьте, юноши, но пойте о своей юности и радости.

Пойте, о девы полей и виноградников,

Песню винограда и пшеничных снопов.

Никаких вздохов на моей груди, кроме сердец, что рисует на мне любовь.

Успокойся, сердце мое

(Без даты)

Успокойся, сердце мое, ибо пространство тебя не слышит,

Ибо воздух, отяжелевший от скорби, не может вынести твои песни.

Успокойся, сердце мое, ибо призраки ночи невнимательны к шепоту твоей тайны,

И воинство тьмы не остановится из-за твоих снов.

Успокойся, сердце мое, до рассвета,

Ибо тот, кто терпеливо ждет рассвета, встретит рассвет,

И тот, кто любит свет, будет любим светом.

Успокойся, сердце мое, и выслушай, что я тебе скажу.

Во сне я видел дрозда, поющего над жерлом пробудившегося вулкана;

И еще я видел лилию, поднявшую голову над снегом,

И я видел, как обнаженная гурия танцевала на кладбище.

И я видел, как младенец швырялся черепами, смеясь громко.

Все это я видел в своих снах, и не проснулся.

И я огляделся вокруг и увидел разъяренный вулкан,

Но я не услышал порхающего дрозда.

И я увидел, как снег упал на долины и горы,

Скрывая своим белым саваном молчаливую лилию.

И я увидел ряд за рядом могилы, перед лицом тишины веков.

Но ни один человек не танцевал и не молился на могиле.

И я увидел кучу черепов, но никто не улыбался там, кроме ветра.

Проснувшись, я увидел печаль и горе,

Но куда же, куда же делись радости сна?

Куда делся свет сна и как исчез его образ?