И снег приносит чудеса

Ровно в девять часов она приходила на работу Раскладывала документы, «делала» прическу, пила обязательную чашку кофе с цикорием, раздавала указания помощницам, слушала выпуск новостей на «Маяке», потом четким шагом направлялась к двери, открывала ее и кричала в темноту хорошо поставленным голосом: «Начинаем работу!». Таким же голосом в течение дня она еще несколько раз кричала «Следующий». Вёснами все окрестные коты собирались вокруг обшарпанного здания ЖЭКа и на каждый возглас Изольды Леонидовны отвечали нестройным озабоченным кошачьим хором.

Паспортистка Артоболевская всегда строго соблюдала правила внутренней службы, когда дело касалось ее собственных удобств. Иногда просители могли ждать часами, когда откроется заветная дверь. На робкие вопросы «Долго ли ждать?», помощницы отрепетированно отвечали: «Ждите! Изольда Леонидовна работает с документами!».

Жизнь паспортистки скучна не бывает. Изольда поименно знала всех жителей микрорайона. Она была в курсе всех прописок, свадеб и разводов, она знала, сколько у кого котов и собак, она контролировала перепланировки и остекления балконов, замену труб и раздел имущества. Она контролировала всё, следуя принципу «кто владеет информацией, тот владеет миром». Паспортистка Артоболевская не просто хотела миром владеть, она хотела подчинить его своей железной несгибаемой воле. Вопрос «А это у вас что?!» в сочетании с грозным жестом указательного пальца заставлял дрожать любого просителя, каких бы чинов и званий он не имел. Британская «железяка» Маргарет Тэтчер в те годы со своей монетаристской политикой нервно в сторонке перебирала бы кисти шали, если бы попала на прием к грозной советской паспортистке.

Мужененавистничество Изольды Леонидовны испытали все мужчины района. Но даже в строгие расчеты атомного реактора может закрасться ошибка, что уж говорить о такой тонкой материи, как человеческая душа. Однажды сбой дала и жесткая душевная организация Артоболевской. Правда, спустя годы, анализируя прожитую жизнь, Изольда Леонидовна сделала твердый вывод, что всё не так: воля сломлена не была, боец (вернее, правильнее сказать – бойчиха, хоть и нет такого ёмкого слова в нашем богатом языке) устоял на ногах.

В том ЖЭКе по соседству с «паспортным столом» работал грустный сантехник Аркадий Потапов. Был один нюанс. Он был соседом Артоболевской по ЖЭКу. На одном коридоре, но в разных концах. Поднимаясь по лестнице на второй этаж ЖЭКовского здания людской поток разделялся на две части. Одни шли по нужде к паспортистке, другие – с такой же тяжелой душевной ношей, к сантехнику. В чем-то похожи были их неоднозначные миссии. Она – давала людям надежду на собственный раздельный санузел, а он – заставлял это необходимое место функционировать по полной программе. Одно без другого не могло и не хотело существовать. Аркадий Потапов всегда приходил на работу чуть раньше. В то время как Изольда Леонидовна пила свой утренний кофе с цикорием, он украдкой на лестничной клетке вдыхал шлейф от запаха ее духов «Красная Москва». Потапов знал, что Изольда неприступна. И безысходности он даже пошел на должностное преступление.

Изольда Леонидовна жила в третьей квартире на первом этаже. Потапов пробрался в подвал и каким-то хитрым сантехническим способом забил канализационную трубу вожделенной паспортистке. Преступление было совершено днем, именно с тем расчетом, что к вечеру аварию заметят и вызовут его, срочно спасать положение. И тут он – Победитель Канализации, Спасатель Одиноких Женщин, Повелитель Фитингов и Трубных Дел Мастер – приедет к ней на белом коне, постучится копьем в ворота и совершит свой подвиг, разбив сердце неприступной красавицы. Затаившись в своей каптёрке, Потапов стал ждать развития событий. Ждал долго. Лишь только стемнело, он встал на свой пост под окном Артоболевской. Но ничего не происходило. Выкурил две пачки сигарет «Астра». Промурлыкал под нос все песни, какие знал, из передачи «Шире круг». Луну уже закрыли облака, но сантехника никто не вызывал. Он замерз, как южная рыбка гобиус марморатус, (более известная, как цуцик) в Черном море в годину трудных зим. Он начал уже матом ругаться, глядя на занавешенное окно Изольды Леонидовны. Но ничего не происходило. В отчаянии, он сходил в каптёрку, жахнул стакан бормотухи, потом, через паузу, еще один. Занюхал этот неожиданный ход головкой чеснока и, собравшись с духом, отправился прямо в квартиру номер три.