И снова здравствуйте!

Два прошедших года прошли, в общем, нормально. Из секции плаванья я ушёл год назад, заработав, напоследок, кандидата в мастера спорта. Причём, получилось это у меня совершенно неожиданно. Потому что последние несколько месяцев перед уходом участие в соревнованиях по плаванью превратилось для меня в одну сплошную нервотрёпку. Практически на каждом соревновании ко мне цеплялись, то привычно обвиняя в фальстарте, но уже прямо сразу после старта, то есть не дожидаясь пока я хоть немного оторвусь, то не засчитывая касание бортика при развороте, то придумывая ещё какую-то дичь. Я пытался с этим бороться, например, специально притормаживая на старте и входя в воду пятым-шестым, либо нарочито громко шлёпая по бортику во время разворота всей ладонью, но и нервы, и, соответственно, секунды это у меня отъедало. И очень нехило. Так что на соревнованиях я постоянно болтался где-то в середнячках, а то и в отстающих. Поэтому ни на какие особенные успехи в плавании я уже не рассчитывал… Вот и в тот раз я снова ожидал какой-нибудь очередной подставы. Но, неожиданно, перед самым заплывом, ко мне подошёл приснопамятный Кузовлёв, которого я не видел со времён тех самых соревнований в Калуге, и невинно поинтересовался не передумал ли я насчёт интерната и сборной? На что я тут же мысленно сделал стойку, внешне вполне уныло заявив ему, что не понимаю его в себе заинтересованности. Потому что «у меня почти совсем перестало получаться…» Второй тренер юношеской сборной на эти слова вполне себе плотоядно ухмыльнулся, похлопал меня по плечу и посоветовал не опускать руки и вот именно на этом соревновании показать всё, что могу. Он, мол, в меня верит… Ну я и показал. И никто из судей в тот раз ко мне ни с чем не прицепился. Так что на этот раз мне удалось вновь, после долгого перерыва, подняться на первую ступеньку пьедестала. И, заодно, выполнить норматив кандидата в мастера спорта. После чего ко мне, вполне ожидаемо, подскочил Кузовлёв… До сих пор приятно вспомнить, какая у него была рожа, когда я ему заявил, что принял решение уходить из плаванья. Он-то ведь явно рассчитывал, что после того, как покажет мне свою силу и влияние, обеспечив непредвзятое судейство, закономерно закончившееся моей победой, я тут же упаду в его объятия. А вот хрен ему на воротник… Впрочем, не думаю, что этот мой «бенефис» обошёлся ему сколько-нибудь дорого. КМС — это ж не мастер спорта. Вот мастер — это да, это звание, его у тебя никто никогда не отнимет. Один раз получил — и на всю оставшуюся жизнь им остаёшься. Да за мастера спорта сейчас даже пенсию платят! Ну если ты, конечно, уже имеешь на неё право по возрасту. И в зачёт работы тренеров идут, как раз, в основном, именно мастера спорта. Подготовил много — молодец, нет — бестолочь… Кандидат же в мастера спорта — это всё ещё разряд. Высший, конечно, но разряд. Разряды же считаются действительными только два года, после чего ты теряешь на него право. Поэтому их не особенно-то и учитывают. Не то чтобы совсем нет, но в куда меньшей степени. Так что вряд ли Кузовлёв так уже сильно напрягался насчёт этого сеанса размахивания вкусной морковкой перед моим носом. А с другой стороны — всё равно было жалко. Потому что мастера спорта в плавании я сделал бы достаточно быстро. Даже безо всякой химии… В отличие от той же гимнастики. Там, увы, я блистал не особенно. Нет, в рамках секции я считался «перспективным», и Михаил Львович категорически заявлял, что «годам к восемнадцати ты, Марков, точно сделаешь мастера». Но это-то как раз было вполне средним показателем. Мастерами спорта к восемнадцати становились тысячи юношей. Не все поголовно кто пришёл в гимнастику в юности и не бросил её до совершеннолетия, и, даже, не большая часть таковых, но много. Так что ни чемпионство, ни сборная мне в гимнастике точно не грозили. Разве что чудом. А вот в плавании, особенно на больших дистанциях, я, скорее всего, мог бы даже замахнуться и на какой-нибудь рекорд. Мировой или, хотя бы, олимпийский.[MV1] Но возможно это было в одном-единственном случае — если бы я наплевал на все свои планы и полностью вручил свою жизнь чужим людям, которые начали бы распоряжаться ею по своему собственному разумению. Чего я делать категорически не собирался.