И снова здравствуйте!

— Ну вот, первая повесть пионера будет напечатан в «Пионерской правде». Что может быть более естественно? Тем более, что работа у тебя вполне крепкая. Есть, конечно, недостатки, но для твоего возраста…

Я лучезарно улыбнулся…

Моё появление в этом кабинете, расположенном редакции «Пионерской правды» было результатом фантастического стечения обстоятельств, приправленного огромной ложкой удачи. Нет, возможно, я и так бы попал сюда… ну если бы пошёл обычным путём. То есть сел бы в электричку, приехал бы в Москву, спустился бы в метро и доехал бы до этого здания, после чего сунулся бы в редакцию, дрожащими от волнения руками держа перед собой папку с рукописью. Но вот очень вряд ли вследствие этих действий получился бы устраивающий меня результат. Мои мечтания и планы, которые я сформулировал сразу после попадания, оказались крайне наивными. Я не принял во внимание чудовищную советскую бюрократию…

В том, далёком, покинутом мною будущем я не раз читал о том, что, де, в Российской федерации оказалось куда больше чиновников на душу населения, чем были в РСФСР. И, если уж быть честным, возмущался этим вместе с авторами подобных статей. Развели, понимаешь, бюрократию… Но, едва только столкнувшись с советской, я тут же изменил своё мнение. Во-первых, выяснилось, что это — враньё. Потому что подобные «писаки» в своих подсчётах напрочь забывают, что РСФСР, будучи системообразующей частью СССР просто не имела многих необходимых госструктур. Потому что существенную частью государственных функций на территории РСФСР выполняли союзные организации! А их, при таких подсчётах нарочно оставляют за скобками. Они ж союзные, а мы считаем только то, что относится к России, которая тогда называлась РСФСР… Но и это ещё не всё — очень многие госструктуры были просто «имплантированы» в структуру предприятий и организаций, вообще не числясь в учётах как органы госуправления. Например, те же Военно-учётные столы. Они существовали на каждом заводе, в каждом тресте — от жилбытконтор до комбинатов бытового обслуживания, в каждом научно-исследовательском институте и колхозе с совхозом. Но при этом их сотрудники считались сотрудниками этих предприятий. То есть десятки тысяч органов, с сотнями тысяч сотрудников, полностью обеспеченные помещениями, связью, сигнализацией, множительной техникой и иными ресурсами, занимающиеся вполне себе общегосударственной задачей — обеспечением мобилизационного развёртывая войск и экономики государства в целом, формально считались рядовым отделом хозяйствующего субъекта. Ну типа как какой-нибудь инструментальный цех, склад или бухгалтерия… Нет, в этом-то времени данный подход может считаться вполне нормальным. Потому что почти все предприятия и организации были государственными. Ну совсем все — от КамАЗа и ДнепроГЭСа и до районного молокозавода и самой последней сраненькой кафешки на три столика. Всё — госсобственость и точка! Только некоторая, причём весьма небольшая часть, часть магазинов ещё считалась кооперативной. Ну и, там, будка обувщика на колхозном рынке. Но именно что считались. Скажем, тот же военно-учётный стол имелся и при кооперативах… Так что не всё ли равно государству из кармана с какой формальной принадлежностью оно будет оплачивать свои собственные расходы? Но в подсчётах будущих критиков подобные «скрытые» цифры совершенно не учитывались… Но, да и хрен бы с ним! В конце концов мне-то сейчас не всё ли равно, какая «правильная» численность у нынешней советской бюрократии? С численностью то, конечно, всё так и есть — она меня совсем не волнует, но вот всё остальное…

Короче, когда я набил двумя пальцами на пишущей машинке через копирку три экземпляра своей первой «нетленки», на мой будущий вкус вполне себе читабельной, и сунулся куда-нибудь её пристроить, как мгновенно упёрся в глухую стену. Бетонную! Как выяснилось, путь молодого автора в СССР был жёстко определён массой инструкций, установлений и махровых традиций, соблюдаемых всеми бюрократическими структурами творческих организаций, учреждений и союзов, прямо-таки с истовой скрупулёзностью. Причём, девиз всех этих инструкций, установлений и инструкций я бы определил как: «А чтобы жизнь мёдом не казалась»!

Так, здесь, как выяснилось, оказалось совершенно невозможно просто прийти с улицы с рукописью, напечатанной, как это требуется, в жёстко установленных размерениях — тридцать строчек на страницу строго через два интервала и не более шестидесяти знаков в строке, и, если она будет одобрена, через некоторое время получить на руки книгу. Хрена! С тобой даже разговаривать не станут! Потому что сначала ты должен опубликоваться в какой-нибудь заводской или институтской многотиражке. Да не один раз, а несколько. Потом получить рецензию на свои публикации. Причём исключительно от члена Союза писателей или журналистов. Друг Федька из соседнего подъезда не подойдёт, какой бы он не был талантливый и с, так сказать, бойким пером.