И снова здравствуйте!

Ну да, я «подсел» на долгие забеги. Почувствовал-таки ту самую пресловутую «радость движения», когда ты получаешь кайф от самого процесса. И тебе совершенно не мешает ни пот, ни усталость, ни забитые ножные мышцы… Но бегать достаточно далеко мне удавалось только по выходным. А, точнее, по воскресеньям. Все остальные дни у меня были наглухо забиты занятиями в секциях, а также «художкой» с «музыкалкой». Кстати, Алёнка тоже попыталась составить мне компанию в этих забегах. Но пока не потянула. Едва добежала до Угодки. То есть сейчас это был город Жуков, но все пока называли его по-прежнему. Что, впрочем, тоже было о-о-очень круто… Но это был самый короткий из моих маршрутов. Вернее, нет — самый короткий был до Балабанова, посёлка, в котором располагалась самая мощная и известная спичечная фабрика всего СССР. Но до Уго… то есть Жукова, я бегал чаще. А самый длинный маршрут, который я к этому моменту осилил, был до Высокиничей — большой деревни, расположенной приблизительно на полпути между Киевским и Симферопольским шоссе. До неё по, моим прикидкам, было около тридцати двух километров. Но я чувствовал, что способен и на большее. Однако, времени устроить нечто более масштабное просто не было. А вот если бы я не упёрся в свою «писанину» — то мог бы и найти.

Однако, где-то через три месяца после того, как мне всё это популярно объяснили, фортуна, неожиданно, вильнула хвостом и нехотя решила повернуться ко мне передом.

Дело в том, что тот мой «концерт» на открытии памятника павшим в деревне Чёрная грязь, имел свой продолжение. Дедок в форме генерала, которому так понравилось моё исполнение, приняв на грудь раздухарился и заявил, что подобные песни надо исполнять по телевизору. Причём, со сцены кремлёвского Дворца съездов. Отчего я слегка напрягся. Ну вот совсем мне не хотелось лезть в эту клоаку. Нет, всякие альтернативки о попаданцах в прошлое, мгновенно пробившихся на вершину через «задний проход» путём создания великой всемирно известной рок или поп-группы либо, там, просто заработавших огромные деньги продавая всякие популярные песни «из будущего» я в своё время читал с удовольствием. Да и сейчас бы почитал, если честно… Но, увы, при этом ни на йоту не верил в то, что это возможно не измазавшись по уши в дерьме. Так что лезть в тот гадюшник, который во все времена представляла из себя музыкальная и околомузыкальная тусовка (причём не только в нашей стране), мне совершенно не хотелось.

Слава богу, у Никиты Порфирьевича из его задумки ничего не получилось. Ну почти ничего. То есть ни на сцену, ни в телевизор ему меня протолкнуть не удалось. Зато на концерт, посвящённый Дню танковых войск, который прошёл в актовом зале Управления танковых войск СССР, что на Знаменке девятнадцать, он меня-таки затащил. А потом меня торжественно познакомили со всем танковым «ареопагом» этого времени, во главе с главным маршалом бронетанковых войск Амазаспом Хачатуровичом Бабаджаняном. И я ему, похоже, сильно понравился. Потому что меня начали регулярно приглашать выступить с «моими песнями» на всякие «частные» мероприятия Амазаспа Хачатуровича. Нет, я продолжал упорно твердить, что это не мои песни, а некоего «Михаила Калинкина», но, похоже, и самим маршалом, и большинством его окружения это расценивалось, как моя гипертрофированная скоромность. Кто такой Калинкин? Кто про него слышал? Нет же никаких следов такого поэта и композитора нигде, кроме как в моих словах. Значит просто скромничаю, а на самом деле автор я сам… Хотя Михаил Калинкин уже вполне существовал, просто сейчас он находился в самом начале своего творческого пути, играя в любительском ВИА.

Как бы там ни было, раза три-четыре в год за мной из Москвы приезжала чёрная «Волга», в которую я грузился со своей гитарой и отправлялся развлекать гостей маршала. И вот во время одного из таких «квартирников» (хотя их, скорее, стоило бы назвать «дачниками» или «управленниками»), он обратил внимания на то, что я какой-то хмурый.

— Э-э-э, Рома-джан, что с тобой случилось? Что ты такой невесёлый?

— А-а-а… — я махнул рукой, — ничего такого. Просто… — я запнулся, не совсем понимая, стоит ли грузить маршала такими незначительными проблемами, а потом решил — какого чёрта? Скажу как есть.

— Понимаете, я тут повесть написал, а когда стал искать как её напечатать — мне такого порассказали… — ну и выложил ему всё, что мне об этом поведали.

Маршал выслушал меня достаточно внимательно. После чего задумался.

— Знаешь, что, а привези-ка ты мне эту свою рукопись? Посмотрим, чем можно тебе помочь. Вот не верю я что всё там так уж строго, как тебе расписали.