И создал из ребра я новый мир

Скутер спрятался за толстым вязом во дворе, оставив дерево меж собой и церковью на холме. Он был персоной нон грата на территории Шеннона, пусть его и более-менее приветствовали в церкви. Церковь принадлежала Литчфилду, а вяз, за которым прятался, нервно озираясь, Скутер, — человеку, который сдерет с него шкуру, если когда-нибудь увидит, что мальчишка шныряет близ его дочери.

— Не понимаю, почему нельзя просто встретиться со мной у Финна, — пожаловалась Марджи, пробираясь из дома к огромному вязу.

— Я чувствую себя Ромео, — сказал он, краснея. — Ну, знаешь, как в той пьесе.

— Я знаю эту пьесу, Скутер. И в конце концов они оба умрут, помнишь?

— По-моему, очень глупая концовка.

Марджи закатила глаза и вздохнула.

— Кроме того, — смущенно добавил он, — я хотел поговорить с тобой наедине.

— Наедине? — переспросила она, прищурившись. — Ты же не собираешься делать мне предложение, Скутер Кэрью? Что-то не улыбается мне быть одинокой женой солдата, когда тебя на войну загребут.

Если раньше щеки Скутера были розовыми, то теперь они горели кроваво-красным огнем. Он вытер лоб и переступил с ноги на ногу.

— Пр… пре… предложение? Ну уж нет, Марджи!

— А, понятно, — сказала она с игривой гримасой. — У тебя есть на примете какая-то другая девушка по такую честь.

— Вовсе нет, Марджи, — запротестовал он. — Нет никакой другой девушки. Я просто хотел пригласить тебя на танцы в субботу, вот и все.

— Всего-то? Бога ради, Скутер, а шуму-то, словно вопрос жизни и смерти. Ну да, я пойду на танцы, болван. Могла бы — с кем угодно, но придется, видимо, с тобой.

— Хочешь сказать, я…

— Ну, Альберт Соммер, знаешь ли, немного поднаторел…

— Альберт Соммер! Этот… жирный индюк?

— О, Скутер, — проворковала Марджи, — что ты такое говоришь! Не такой он и толстый, и точно не индюк. Говорят, к тому времени, как он доберется до Европы, уже офицером будет…

— Знаешь, мне ничего не стоит по той же дорожке пройти!

Марджи расхохоталась и ткнула надутого мальчишку кулаком в плечо.

— Боже, Скутер, да я тебя просто разыгрываю.

Скутер нахмурил брови и сердито посмотрел мимо Марджи, на открытое пастбище и густые хвойные деревья за церковью.

— Ничего смешного. Я пришел с серьезным вопросом…

— Это просто танцульки, Скутер. Не хмурься. Пошли!

Она схватила его за руку и потянула за собой. Озадаченный и, вероятно, немножко обиженный, Скутер сменил-таки гнев на милость и позволил выволочь себя из худо-бедно безопасного укрытия за вязом на опасный Рубикон между церковью и домом. Там он пробыл недолго — Марджи, все так же таща его за руку, поспешила обогнуть дом. Через миг они снова оказались спрятанными от взгляда ее отца. На этой выгодной позиции они присели на корточки у гниющего забора из штакетника и быстро поползли вдоль него, пока не добрались до узкой грунтовой дороги, ведущей в город.

— Нам придется пробраться туда тайком, — заговорщически прошептала она, мешая соломинкой свой шоколадный коктейль. — Сегодня — тот самый день, когда папа придет с пикетом.

— Ко «Дворцу»? — Скутер побледнел.

— Он все равно рано или поздно собирался протестовать; так вот, сегодня, говорю же, тот самый день. Придет он и все его надутые вороны-матроны, что обожают его пуще Боженьки.

— О, черт возьми, — простонал мальчишка.

— Ничего страшного, — сказала Марджи. — Мы просто войдем через заднюю дверь. Он нас даже не увидит.

— Хочешь сказать, мы не заплатим?

— С черного хода кассы не ставят, болван.

Он широко раскрытыми глазами смотрел на выдохшуюся содовую в своем стакане, чувствуя себя планировщиком крупного ограбления. Из тех, что никогда не кончаются добром для тех, кто в деле. По крайней мере, в фильмах всегда так.

— Разве это не то же самое, что воровство? — спросил он у Марджи.

— Ты, я гляжу, суть не схватываешь. Дело не в билетах, а в том, что мы должны туда попасть так, чтобы нас не увидели. Если сильно хочется скорчить праведника, оставь после сеанса четвертак на сиденье.

Он бросил на нее косой взгляд и застонал.

— Я все равно не понимаю, что интересного в этой картине. Ни одного актера, о котором я бы слышал хоть что-то. Лестер Кивни видел ее вчера, он мне все рассказал. И Лес говорит, что единственная причина, по которой кто-то захотел бы ее увидеть, — то, что в конце, и это…

— Настоящие роды, я слышала.

— Ну да, Лес так и сказал. А еще сказал, что это ужасно. Кишки в животе в гармошку собираются!

— Да, наверное, так и есть, — признала она, громко грызя соломинку.

— Тогда смысл нам туда идти? Держу пари, у мистера Кевинью на следующей неделе нарисуется что-нибудь получше. А танцы…

— Да заколебал ты с этими дурацкими танцами! — в сердцах воскликнула Марджи.

Скутер резко выпрямился, ошеломленный.

— Послушай, забудь о танцульках. Забудь о «Преждевременном материнстве». Разве я не сказала, что этот фильм — не та причина, по которой я хочу попасть туда?

— Не та?

— Совсем не та. Слушай сюда.

Она наклонилась к нему через стол, жестом подманивая последовать ее примеру, и, когда они оказались практически нос к носу, продолжила:

— Ты знаком с Филлис Гейтс?

Скутер кивнул.